Ли Сяо, 19 лет, каждое утро открывала кафе *Золотой Феникс* в переулке Дунчэн. Сколотая чашка с иероглифом *福*, подарок младшего брата, грела ей руки, пока она разливала рисовую кашу для стариков из соседнего дома. «Сяо, ты опять пересолила суп?» — ворчал дед Лю, пряча в карман хрустящий *баоцзы*. За барной стойкой Чэнь Юй, студент-архитектор, неделями рисовал в блокноте один и тот же мост — изогнутые перила, фонари с красными кистями. «Если бы я не пришла, ты бы так и сидел, уставившись в
Ли Сяо, 19 лет, подрабатывает курьером в старом районе Циньхая, где улочки пахнут жареным тофу и маслом из хвороста. Каждое утро он забирает посылки из лавки Чэнь Яна — лысоватого мужчины в очках с треснувшей дужкой, который ворчит: «Вчера забыл ключ от склада, сегодня адрес перепутал. Ты вообще спал?» В одной из коробок Ли находит потёртый блокнот с зарисовками монстров, похожих на искажённые тени деревьев за окном. Ночью он замечает, что силуэты на улице повторяют контуры из рисунков. Чэнь
Мин Лань, худенькая девятнадцатилетняя девушка с коротко стриженными волосами, каждое утро протирала пыль с фотографии отца, погибшего на шахте в провинции Шаньси. Ее мать, Шу, шила фартуки на старой машинке «Butterfly», пока в кухне подгорал рис. «Ты должна выйти за Ли Вэя, — говорила Шу, не отрывая глаз от ткани, — его семья владеет двумя грузовиками. У нас даже на лекарства бабушке не хватит, если ты откажешься». Мин Лань молча завязывала шнурки потрепанных кед, выходила на улицу, где в
Ли Сяо, в синей робе с пятнами мазути, чинит треснувший шкив на фабрике «Хуньда». В углу цеха валяется смятая пачка сигарет «Хунташань» — подарок начальника сё Чжоу, который вчера пробормотал: *«Если не наладишь конвейер к пятнице, и тебя уволю, как других»*. Дома, в пятиэтажке с облезлыми балконами, дочь А-Мин рисует карандашом ёлку в учебнике. *«Папа, а мама вернётся к празднику осени?»* — тянет она, а Ли, разогревая вок с остатками лапши, бормочет: *«Съешь сначала, потом уроки проверю»*. В
Линь Сяо, 28-летний аналитик из Шэньчжэня, каждое утро покупал баоцзы с свининой у одной и той же продавщицы возле станции метро «Футянь». В переговорной офиса, заваленной графиками, он впервые столкнулся с Чжан Мэйлинь — менеджером по логистике, которая спорила с коллегой о задержке поставок чая из Юньнани. «Если грузовики сломались, почему не отправили поездом? — тыкала она пальцем в экран. — Вы же видели прогноз дождей». Линь вмешался, подсчитав на салфетке убытки за час простоя: цифры
Сяо Вэй втиснулся за угол школьного коридора, спрятав сигарету в рукаве фуфайки. Из учительской доносился голос классного руководителя: «Ли Чен опять не сдал работу по математике. Его мать звонила — говорит, торчит целыми днями в игровом клубе на Сыхэйской улице». На перемене Мэйлин, перебирая засаленные карты в укромном углу спортплощадки, бросила Сяо Вэю: «Старик опять лупил? Видела синяк на шее». Он лишь хмыкнул, разглядывая трещину на экране своего подержанного телефона — вчера отец швырнул
Чжоу Сяоци, в потёртых кроссовках и с сумкой для уборки за плечом, случайно задевает Инь Сычэня в коридоре офисного здания. Кофе из стаканчика проливается на его дорогой костюм. «Извините, я заплачу за химчистку», — бормочет она, пытаясь вытереть рукав салфеткой. Он отстраняется: «Ваша зарплата вряд ли покроет ущерб». Через неделю они снова сталкиваются в больнице — Сяоци навещает мать с диабетом, а Сычэнь привез отца на плановый осмотр. Услышав, как врач говорит о её долгах за лечение, он