Alyss Winkler

Дэннис ковыряется в ящике с инструментами, пытаясь найти крестовую отвёртку. Генри стоит на стремянке, снимает шторы в спальне — ткань пахнет пылью и лавандовым кондиционером. «Ты точно заберёшь этот уродский торшер? — бросает она, указывая на зелёный абажур с бахромой. — Или он снова останется мне на память?» Он хмурится, выдергивает вилку из розетки: «Купила его твоя мать. Пусть теперь у неё стоит». Внизу, на кухне, их сын Макс рисует фломастером на коробке с посудой, а дочь Лола выковыривает
Бабба коптит рыбу за своим трейлером, втихаря поглядывая на пыльную дорогу. Генератор хрипит — опять кончился бензин. В магазин ехать неохота, но Мэгги сама привезет пару банок тушенки и ящик патронов. «Слышь, старик, — кричит она из старого пикапа, — опять консервы жрешь? Кишки сгниют!» Бабба бросает окурок в ржавое ведро: «Тебе какая разница? Сваливай». Замечает следы на грунтовке — чьи-то шины. Ночью в дверь ломится Койот в ковбойской шляпе, пахнет виски. «Ты задолжал, браток. Или вернешь
Джонатан Морроу, патологоанатом с десятилетним стажем, каждую ночь задерживался в морге на Пайн-стрит, 45, разбирая трупы с желтым резиновым фартуком и сигаретой за ухом. В кармане — потрепанный блокнот с зарисовками странных символов, находимых на телах: переплетение вороньих лап и римских цифр. «Опять этот знак, — бормотал он, вскрывая грудную клетку бездомного из квартала Редвуд. — Как чернильное пятно… только под кожей». В соседнем кабинете детектив Елена Торрес рылась в архивах 90-х,
Джош, в потёртой кепке с логотипом «Металлики», нашёл ржавую шкатулку за диваном на вечеринке у Элиаса в старом доме на Пайн-стрит. Внутри — каменный амулет с трещиной, пахнущий серой. Кейт, раздражённо поправляя синие волосы, бросила: *«Выбрось эту хрень, тут и так воняет пивом»*. Но Элиас, помешанный на оккультизме, сунул артефакт в рюкзак. Наутро у автобусной остановки у Сьюзи, младшей сестры Джоша, зрачки побелели, а на щеке появились чёрные прожилки. *«Чё с ней?»* — хрипел Джош, пытаясь
Вайолет Эвергарден, девятнадцатилетняя девушка с механическими протезами вместо рук, работает в почтовой конторе «Ходжинс» в припортовом Лейдене. Каждое утро она аккуратно заправляет бумагу в пишущую машинку с треснувшей клавишей «R», пока ее начальник, Клаудия с вечной сигарой в зубах, ворчит: «Клиентка из пятого района ждет письмо сыну. Говорит, тот даже читать не умеет — сделай так, чтобы картинки в голове встали». Вайолет выезжает на заказ к старухе в квартал лачуг с прокопченными стенами;
Лекси, рыжая пятнадцатилетняя заводила, каждую пятницу тащила в гараж Мию с фотоаппаратом Nikon 1998 года и Этана, своего брата-технаря, который чинил там сломанный проектор. Их дом в пригороде Оклахомы — синие ставни, лужайка с ржавой качелей — превращался в штаб для квеста по поиску пропавшего хорька соседки. «Он сожрёт мамины тапочки с стразами, и нам влетит», — бормотала Лекси, перерывая коробки с дисками Blink-182, пока Мия фотографировала следы лап на подоконнике. В тумбочке у Этана
Джесси просыпается от звука будильника, который она ненавидит всей душой — этот противный писк словно специально создан, чтобы выбить из колеи. «Опять понедельник», — бормочет она, пытаясь найти хоть одну чистую чашку в раковине, заваленной вчерашней посудой. Кофеварка капризничает, как всегда, а ключи от машины чудесным образом исчезают в параллельном измерении. «Ну конечно, куда же без сюрпризов», — вздыхает она, выбегая на улицу, где её уже ждёт автобус, уезжающий ровно в тот момент, когда