Существует мнение, что любовь может однажды спасти весь мир. Но остросюжетный и зрелищный фильм «Страсть и верность» демонстрирует, что даже сильное чувство не может заглушить пронзительный зов слишком темного, криминального прошлого. Джиджи - лучший гангстер в своем городе. Он давно уже лишился угрызений совести, поэтому может хладнокровно воровать, похищать и даже убивать, если этого потребует его босс. И в свое время он именно таким рвением и построил головокружительную карьеру настоящего
Жаку на пороге пятидесяти, но в отличие от его сверстников, которые предпочитают стабильность и усердную работу с утра до вечера, он горит желанием разбогатеть. И при этом его амбиции направлены на достижение богатства быстро и на крупном масштабе. Особенностью его ситуации является то, что на данный момент его весь имущественный актив ограничивается лишь простым халатом цвета чистого снега и парой домашних тапочек. Несмотря на кажущуюся абсурдность своих стремлений и скептицизм окружающих, Жак
Жермен, замкнутый домосед, в возрасте 75 лет переживает утрату супруги, становясь вдовцом. Погруженный в одиночество и уставший от навязчивого внимания своих детей, он решает осуществить давнее обещание, данное когда-то своей жене. Втайне от семьи, Жермен начинает репетировать роль в спектакле современного танца. Несмотря на возраст, он упорно трудится, стремясь почтить память любимой и доказать себе, что жизнь не заканчивается с утратой. Его путь к исполнению этой мечты оказывается полон
Антуан де Монтень, устало поправляя жабо, наблюдал из окна кареты, как у булочной на rue des Rosiers толкается старуха с пустой корзиной. Губернатор Дюваль приказал конфисковать зерно у крестьян из-за «неурожая», но Антуан видел конвои с мешками, уходящие в подвалы его особняка. Ночью, спрятав лицо под черной полумаской из кожи, сшитой цыганкой-торговкой, он перерезал веревки на складе у Сены. «Хлеб — не для крыс», — бросил он охраннику, пригвоздив его рукав шпагой к бочке с вином. Утром,
Люк, мясник с рыбного рынка в Кале, каждое утро рубит головы трески, пока не сталкивается с Мари — девушкой в рваной кожанке, которая ищет пропавшего брата-океанолога. «Он последний раз звонил с терминала, где разгружают тунец», — говорит она, разворачивая смятый чек с пометкой *Le Havre 12:30*. Люк прячет окровавленный фартук под стойкой, предлагает помочь: «Там только грузчики да крысы. Выпей кофе с коньяком, а?» Она отказывается, оставляя на столе фотографию парня в очках с треснувшей
Патрик рылся в чемодане с вещами покойной матери, когда нашел потрепанную фотографию 1987 года: он, его младшая сестра Элс и незнакомый мужчина у фонтана на Гроте-маркт в Антверпене. На обратной стороне — пятно от кофе и надпись «L.D.». В тот же вечер Йорис, его сосед по общежитию в Брюсселе, заявил, видел Элс у вокзала с чемоданом, оклеенным стикерами пивных баров. «Она просила не звонить тебе, — Йорис потянулся за сигаретой, — сказала, везе́т Лиру в Льеж». Патрик вспомнил: Лира — плюшевая
Лина, библиотекарша с татуировкой в виде лисы на запястье, копается в архивах городской библиотеки Стокгольма. Она натыкается на потёртый дневник 80-х с пометкой «Östra station» и фото подростка в кожаной куртке. Маркус, её сосед-курьер, который практикует паркур на крышах советских многоэтажек в Хусбю, замечает у неё в руках знакомый символ — трезубец, нарисованный на полях. «Это из той же серии, что и граффити возле тоннеля», — бормочет он, перебирая страницы. Они решают проверить заброшенный
Джимми, 12 лет, живет с отцом-инженером Эриком в сером пригороде, застроенном панельными домами и заброшенными ангарами. Во время поиска старых радиодеталей для школьного проекта мальчик натыкается в лесу на металлический шар с трещиной, из которой струится фиолетовое свечение. «Пап, смотри! Тут внутри... как будто звёзды», — шепчет он, когда Эрик, пахнущий машинным маслом, приходит помочь вытащить объект. Ночью шар оживает: голограмма девочки в странном комбинезоне сообщает, что её зовут Лира,
Представь: типичный бельгиец с его вечным спокойствием и любовью к картошке фри с майонезом вдруг оказывается в Париже, где все курят, носятся как угорелые и считают, что их акцент — эталон изящества. Ну, наш герой, конечно, в шоке. То ли дело его родной Брюссель, где даже пробки на дорогах кажутся философским упражнением. А тут — «бонжур», пафосные кофейни и постоянные шуточки про «бельгийскую глушь». Он пытается объяснить, что вафли — это не десерт, а стиль жизни, но все только хохочут. И да,