Хади Эль Багури

Амир, лейтенант каирской полиции, сидел в душном кабинете, разглядывая фото трупа у подножия Сфинкса. На шее жертвы — странный ожог, напоминающий иероглиф «анкх». «Опять этот знак, — бросил он коллеге, швырнув папку на стол. — Спроси у Захии в морге, нашла ли она следы смолы в ране». За окном песчаный ветер гнал по асфальту обрывки газет с заголовками о «Фараоне-мяснике». Вечером, в чайхане «Эль-Фашн», Амир наткнулся на Надию — девушку в потертом платке, которая копошилась с лупой над обломком
Каир, 1920-е. Габриэль, затянутая в черный жакет с золотыми пуговицами, торгуется с Фаруком, владельцем лавки на рынке Хан-эль-Халили. "Ты платишь за узор, а не за ткань", — ворчит он, разворачивая рулон льна с геометрической вышивкой. Рядом Амина, ее помощница в плиссированной юбке до щиколоток, шепчет: "Дай ему на десять пиастров больше, иначе к вечеру шептаться начнут, что француженка жадная". На столе — эскизы платьев с заниженной талией, обсыпанные кофейной гущей. В