В далекой и ветреной империи, где мир и порядок поддерживаются благородными воинами, отряд имперских стражей взял на себя высокое и ответственное задание. Под командованием решительного и мудрого Яна, они должны были сопроводить телегу, набитую золотом, предназначенное для помощи голодающей провинции. Однако, как только новость об этом походе достигла ушей банды Чи Са, отряду пришлось столкнуться с неожиданным вызовом. Бандиты, возглавляемые четырьмя непревзойденными вождями — Серебряное Копье,
В далекой и загадочной провинции, где власть и сила определяют судьбы людей, трое мужчин, каждый искалеченный жестокостью и беспощадностью злобного военачальника, находят друг друга в самый мрачный час своей жизни. Объединенные общей участью, они становятся не просто товарищами по несчастью, но искренними друзьями, решившими изменить свою судьбу и отомстить за нанесенные им обиды. Путь к возмездию ведет их к уединенной школе кунг-фу, которую ведет пожилой мастер, мудрость и умение которого
Ванг Ю, скромный младший ученик престижной школы Золотого Меча, всегда оставался в тени своих более талантливых и опытных товарищей. Его недооценивали и редко кто считал соперником стоящим внимания. Устав от постоянного пренебрежения, Ванг Ю решает покинуть школу и искать свой путь в мире вне ее стен. Однако, его отъезд получается драматическим - вспышка гнева у дочери его учителя приводит к потере Ванг Ю правой руки, что казалось бы, положило конец его пути мастера меча. Судьба, однако, имела
Куо и Хуанг Йинг встречаются с предводителем клана Железной Ладони, Кау, который наносит смертельное ранение Хуанг Йинг. Единственная надежда – император Туан, мастер исцеляющего кунгфу. Но Туан давно ушел в монахи, а дорогу к нему охраняют четверо преданных учеников, готовых на все, чтобы не допустить нарушителей к своему учителю.
Лань Хуа, младшая сестра в семье Чжоу, подрабатывала в чайном доме на улице Тунчжоу. Каждое утро она разливала пуэ́р в потрескавшиеся чашки, пока ее брат Минь Фэн пропадал в порту, грузя ящики с шелком. Однажды он принес домой сверток с деньгами: *«Спрячь, пока Ли-бо́сс не передумал»*. Лань Хуа, вытирая руки о фартук, бросила: *«Ты опять за свои трюки с контрабандой? Мать из-за этого слегла»*. В углу комнаты дымилась жаровня с углем, а на столе лежали недоеденные паровые булочки — денег на
Лун Чен, бывший морпех с шрамом над левой бровью, мостил бамбуковыми щитами у входа в чайную "Золотой лотос" на набережной Ваньчай. Его нанял старый Ли, владелец рыбного склада, чья дочь Мэйлинь трижды за неделю находила в школьном портфеле записки с угрозами. «Смотри в оба, – бубнил Ли, разминая больные колени, – после случая с Вэнем я доверяю только тебе». Лун молча кивал, пряча под курткой нож с гравировкой «1945 Шанхай» – подарок мёртвого брата. Переулок за кинотеатром
В старом университетском городке профессор с седыми бакенбардами — его зовут Ван Хельсинг — тычет указкой в карту Китая. Студенты в шерстяных пиджаках скептически перешептываются. "Вампиры не пересекают моря", — бормочет один. После лекции к кафедре пробирается китаец в потёртом халате — Хсу Имшен. Его деревня в провинции Сычуань опустела: ночами с гор спускаются семь существ в золотых масках, уводя людей в пещеры. "Ваши книги… они здесь", — говорит он, протягивая Ван
Марко, с обветренными щеками и потрепанным дневником за поясом, спорит с отцом Никколо на пристани в Константинополе. "Почему мы везем эти гребни из слоновой кости, а не пряности?" — тычет он пальцем в тюки. Никколо, поправляя кожаный ремень с монетами, хрипит: "В Самарканде за них дадут вдвое больше. Торгуйся с арабами — и хватит ныть". Караван идет через пустыню: верблюды ступают по горячему песку, погонщики в засаленных тюрбанах делят финики. Ночью у костра дядя Маффео,
Ли Вэй, старший сержант с шрамом над левой бровью, каждое утро чистил затвор винтовки на краю койки в казарме Цзилуна. Рядом Чэнь Цзюнь, новобранец из деревни под Тайбэем, пытался заштопать рваный подол формы, ворча: «Опять эти крысы — весь мешок с рисом прогрызли». На столе валялись карты с пометками красным карандашом — точки у маяка на мысе Сан-Диего и рыбацкие доки в Цзяи. В пятницу, после учений, Ли Вэй разливал самодельный *гаолян* в жестяные кружки, бросая через плечо: «Завтра в пять
Ли Мин, худощавый парень с вечно запачканной в земле курткой, копался в огороде, когда услышал крики со стороны бамбукового моста. Староста деревни, Ван Шу, махал руками, указывая на дым от подожжённых амбаров: «Опять банда Лю Фэна! Говорил — отдадим половину урожая, а они всё зерно забрали!» В кармане у Ли Мина лежал самодельный лук из ветки тутового дерева — подарок умершего отца. По ночам он целился в крыс, шныряющих между глиняных кувшинов в сарае, но сейчас дрожал, представляя, как чёрная
Ли Вэй, его лук всегда висел над очагом в хижине у подножия гор Линьцзянь, заметил следы сапог у высохшего колодца. "Три дня назад здесь были солдаты", — пробормотал он, разминая обветренные пальцы. В деревне Шуйань Чжан Мин, бывший кузнец, чистил клинок тряпкой, смоченной в рисовом уксусе: "Ты думаешь, стрелы решат всё? Лю Фэй уже взял перевал". Утром на рынке, где пахло жареной лапшой и гнилыми фруктами, старуха-гадалка сунула Ли Вэю записку с координатами — 34.8932,
Лиан, стройная девушка с шрамом на левом запястье, каждое утро ныряла в мутные воды залива, тренируя задержку дыхания. Ее напарник, грузный Фэйжун, тем временем чинил сети на рыбацкой лодке, ворча: «Опять вся вода в сакэ превратилась?» Их группа скрывалась в заброшенном доке возле рынка Кайтак — между ящиками с тухлой рыбой и ржавыми якорями хранились свитки с техниками Усумидзу («Тихой воды»). Однажды старик-торговец, продававший угрей, передал Лиан сверток, пропитанный запахом жасмина: внутри
Лун Вэй вернулся в деревню Циньша после десяти лет учебы у старого мастера Лу. На рынке он увидел, как трое мужчин в синих халатах с вышитыми журавлями выбивали дань с торговца рисом. Его сестра Сяолинь, которую он нашел в полуразрушенной хижине у реки, рассказала, что клан Черного Ворона вырезал их семью весной, когда река вышла из берегов. «Они забрали отцовский лук с костяной рукоятью, — прошептала она, обмакивая сухарь в холодный чай, — главарь Чжоу Мэн хвастается им на пирах». За три дня