Бержерак (9 сезон)

Эдмунд, сгорбленный над наборным станком в лондонской типографии, поправлял очки, заляпанные свинцовой пылью. Его нос, кривой от давней драки в таверне «Красный Лев», мешал читать строки стихов, которые он тайком сочинял на обрывках газет. По вечерам он встречал Чарльза, офицера с выгоревшими на индийском солнце плечами, у пивной бочки в подвальчике на Флит-стрит. «Она спросила про метафору с жаворонком, — бормотал Чарльз, разминая перчатки, — что отвечать?» Эдмунд, вытирая чернила с пальцев, диктовал: «Скажи, её смех — это свист паровоза из Саутгемптона… нет, лучше — звон колокольчика на ярмарке». Письма для Эмили, дочери библиотекаря с улицы Бейкер, пахли дешёвой розмариновой водой, которой Чарльз пытался замаскировать запах виски.

Эмили, перебирая карточки в каталоге, нашла пометку на обороте справки о ремонте крыши: «Почерк изменился, но запятые всё те же — острые, как иголки». Она пришла в доки, где Эдмунд грузил ящики с австралийской шерстью, держа в руке смятый листок с её портретом, нарисованным углём. «Ты ошибся, — сказала она, указывая на родинку над губой, — её здесь нет». В Мельбурне, куда Эдмунд сбежал после скандала, он рвал конверты с марками Королевского флота, бросая обрывки в печь корабельной мастерской. Чарльз, теперь с шрамом вместо эполета, сидел рядом, вертя в руках нераспечатанное письмо: «Она пишет, что вышла замуж за того, кто придумал сравнение с колокольчиком». Эдмунд щёлкнул зажигалкой, освещая вполоборота свой профиль: «Скажи, что автор умер. Утонул. Или съеден кенгуру».