Никто не умрет (2019)

В тауншипе на окраине Йоханнесбурга медсестра Тандо Мхлангу, затянутая в потертый халат с пятнами йода, возвращается с ночной смены в клинике. Ее брат Сифо, водитель маршрутки с потрескавшейся панелью приборов и висюлькой святого Христофора на зеркале, прячет под сиденьем пистолет, обернутый в газету *Sowetan*. Тандо находит оружие, пока искала в машине аптечку для соседского мальчика, который разбил локоть, гоняя мяч по улице с выбоинами. «Это чье?» — тычет она пальцем в сверток, пахнущий машинным маслом. Сифо, жуя *biltong*, бросает: «Не твоё дело. Закрой рот, а то *tsotsis* за нами следят». На столе в их доме из гофрированного железа остывает каша *pap*, а из радиоприемника доносится реклама дешевых тарифов *MTN*.

Их отец Бхекки, бывший боец АНК, теперь моет голову пеплом в *shebeen*, распивая *Soweto Gold*. Он не знает, что пистолет — часть долга перед бандой Мбусо, который требует деньги за разбитый во время пьяной драки джип. Тандо, стирая окровавленные бинты в пластиковом тазу, обнаруживает под матрасом Бхекки старую фотографию: он молодой, с автоматом, рядом — женщина, не их мать. «Ты знал, что папа стрелял в людей?» — шипит она Сифо. Тот, чиня проколотую шину, бросает гаечный ключ: «Он стрелял, чтобы мы не голодали. А ты что сделала?» Ночью они закапывают пистолет возле заброшенной школы, но Мбусо, в кожаном пиджаке и с кольцом в виде черепа, уже ставит на дом красный крест мелом. Ветер срывает этикетку с бутылки *Amarula*, а за горизонтом воют сирены полицейских машин.