День мёртвых отменяется (2023)

Кармен, продавщица с рынка Сонора, заметила, что на алтарях к утру остаются нетронутыми тамалес и бутылки мескаля. Вместо запаха маргариток — вялый аромат гниющих апельсинов. «Ты помнишь, когда последний раз видел тень отца?» — спросила она брата Эстебана, перебирая сахарные черепа. Тот пожал плечами, затянулся сигаретой: «Три дня назад. У Лолы во дворе пёс выл до рассвета — теперь молчит». За углом, у лавки с сушёными травами, Лупита, слепая *курандера*, бросила в котёл горсть полыни. «Портал закрыт, — прошипела она, не поворачивая головы. — Кто-то украл ключ».

На заброшенном кладбище Пантеон-де-Сан-Фернандо Эстебан нашёл рваный платок с вышитыми инициалами «М.Р.». След привёл к старой шахте за городом, где Хавьер, пьяный шахтёр, матерился на залитый цементом вход: «Черти из совета сказали, безопасность… ага, как же». Кармен достала из-под прилавка потёртый дневник деда-археолога — на странице с отметкой *«1947, зона 6»* чернила расплылись от воды. «Если не вернём до рассвета, они останутся под землёй навечно», — Лупита щёлком разорвала тканый шнур, осыпая пол солью. В четыре утра, когда автобусы начали гудеть на Реформе, брат с сестрой зажгли свечи в форме креста на крыше многоэтажки. Снизу, сквозь смог, кричал уличный торговец: «Попкорн! С чили и лаймом!».