Пока я могу идти (2021)

Милана, 23 года, каждое утро замешивает тесто в белградской пекарне «Зорка». Запах дрожжей въелся в кожу, пятна муки на фартуке не отстирываются. Вечером забирает мать из бара возле автовокзала — та спотыкается, бормоча про «проклятого отца». Лука, сосед с мастерской велосипедов, чинит её старый «Пежо»: «Улечу в Люксембург, — стучит гаечным ключом по раме, — там платят за сборку мопедов втрое». Милана молчит, ковыряет засохший клей на столе. На стене календарь с обведёнными датами — платежи за коммуналку.

В грузовике Марко, болгарина с татуировкой волка на предплечье, они везут партию керамики через Литву. К ним прибилась Анна — француженка с потёртым рюкзаком, ищет брата-беженца. «Он писал про лесной склад под Шяуляем, — разворачивает карту с отметками фломастером, — там метка «КВ» — клубничное варенье, наша бабушка варила». На посту пограничники задерживают документы, Марко спорит на ломаном русском. Ночью в придорожной столовой Лука находит в архиве фото: мужчина в серой куртке стоит у кирпичного завода. Анна плачет, сжимая платок с вышитыми инициалами — брат оказался слепым, работает в приюте под Паневежисом. Милана смотрит на смс от Луки: «Остаёшься?» За окном — дождь, фары фур мелькают как жёлтые глаза.