Краски (2021)

Луис, 27 лет, грузчик на фабрике «Пигментос-Ногáлес», каждое утро просыпался под гудки фур, везущих химикаты через мексикано-американскую границу. В четверг, пока чинил проржавевший кран в цеху, нашел в мусоре тетрадь с формулами синего красителя — в углу стояли инициалы «Р.Г. 1998». В тот же день в Лос-Анджелесе Эмили, 24 года, заспанным голосом спорила с агентом по телефону: «Я не буду рисовать рекламу для вашего энергетика. Ищите другую дуру с кистями». Она вырубила телефон, достала из холодильника банку с треснувшей этикеткой «Индиго. Оахака, 2003» — подарок умершей бабушки-художницы.

В лавке старьевщика на улице Эукарлио в Мехико Луис тыкал пальцем в заляпанную краской карту: «Почему все заводы помечены крестами?» Хозяин, вытирая пыль с фигурки Сан-Худе, пробормотал: «Твой отец работал на «Пигментос» до увольнения. Спроси у матери про забастовку 99-го». Тем временем Эмили, застряв на КПП в Сан-Исидро, перебрасывала чемодан с баллончиками через забор помощнику: «Если спросят, скажи — акрил для детского центра». Через неделю они столкнулись у высохшего русла Рио-Гранде: Луис разбавлял краску речной водой, а Эмили кричала, что от свинца она позеленеет за час. «Лучше смотри, куда льешь!» — «А ты не нюхай свои баллончики, гринго!» — он швырнул в нее тряпкой, промахнулся. Из кармана выпал фотоснимок: толпа с плакатами у ворот «Пигментос», лицо мужчины в центре обведено красным.