Рождественское Чудо (2020)

Эмили, 12 лет, в рваных варежках, копается в подвале дома на окраине Фэрвью — городка, где фабричные трубы давно заржавели. Между коробками с паутиной натыкается на механического ангела с треснувшим крылом. «Ты кто?» — тычет в него фонариком. «Ной. Мне нужно в мастерскую на Пайн-стрит до полуночи», — скрипит игрушка, показывая на шее гравировку *«С.Р., 1987»*. В кухне, где обои отклеились, отец Эмили, Томас, моет кружку с кофейными пятнами: «Снова эти фантазии? Мама бы…» — обрывает сам, закуривая у окна. Девочка прячет Ноя под кроватью, рядом с фотоальбомом, где мать смеётся в свитере с оленями.

23 декабря метель заваливает дороги. Эмили, в бабушкином шарфе с запахом нафталина, тащит Ноя через пустырь. В заброшенной церкви старик Эдгар чинит им санки, бурча: «Твоя мать латала мне куртку в ’92-м». Ной, теряя винтики, шепчет: «Если циферблат в груди остановится — я сталь и проволока». На Пайн-стрит 5, в мастерской с вывеской *«Сэмюэль Роу»*, Эмили толкает дверь плечом. За верстаком — Томас, вытирая руки масляной тряпкой: «Я… создавал его для тебя. Перед аварией». В его кармане — чек от врача с диагнозом «амнезия». Ной вставляет последнюю шестерёнку в часы на камине. «Эмили, твой шарф…» — отец трогает ткань. «Мамин», — она поправляет прядь. Взрыв тиканья. Сугробы за окном светятся синим.