Счастливые дни (1991)

Лёня, пятнадцатилетний ученик из спального района Киева, каждое утро бежал к остановке, чтобы успеть на троллейбус №12. Его соседка Ира, в клетчатой юбке и с портфелем, набитым конспектами по физике, вечно опаздывала — мать заставляла доедать манную кашу. «Опять будешь ныть, что Лёнька тебя не ждёт», — бросала она в окно, завязывая шнурки на ходу. После школы они шли в гараж к Вите, сыну автослесаря, который мастерил усилитель для гитары из старых радиодеталей. В углу валялась разобранная «Волга», пахло машинным маслом и яблоками с дачи.

Зимой 1990-го группа потеряла место для репетиций — гараж снесли под новую котельную. Витя, пряча замерзшие пальцы в прожженные варежки, предложил играть в подвале хрущёвки: «Там крысы, зато соседи глухие». Лёня украл у отца пачку «Беломора» для сторожа дяди Коли, который ворчал: «Только тише, а то мой кот с ума сойдет». Ира тайком принесла магнитофон «Весна-202», записывая их кавер на «Земляне». Когда пробки от шампанского на Новый год застревали в потолке подвала, Витя хрипел в микрофон: «Мы как «Кино», только без Чернобыля».