Елена Сокорова, польская княгиня без гроша, крутится в послевоенном Париже. Её фамильные серёжки с сапфирами давно лежат у ростовщика на улице Риволи, а в комнате на Монмартре пахнет сыростью и жареными каштанами с лотка внизу. Подруга Марго, певица из кабаре «Ша-Нуар», шипит за столиком: «Генерал Роллан — твой билет. Вчера он пялился на твои чулки, пока жена резала ростбиф». Елена щурится, поправляя шляпку с облезлым пером: «А граф де Шавиньи? Его вилла в Ницце...» — «Слепой, как крот, но
Кандид, худощавый паренек в потрепанном пиджаке, вылетает из парижской квартиры дяди-бонвивана после спора о марксизме. «Ищи свой оптимизм в сточных канавах!» – кричит тот, хлопая дверью. С вокзала Сен-Лазар он едет в Марсель, спит в портовых складах среди ящиков с туникой. На третью ночь знакомится с Кунигундой: она танцует чечетку в кабаре «Ле суар руж», пахнет дешевым одеколоном и жасмином. «Опять веришь, что завтра будет светлее?» – смеется она, поправляя сползший чулок. Он моет посуду за
Фриц Мюллер, бухгалтер из Кёльна, сортировал квитанции в душном кабинете, когда в дверь постучали. Вошёл мужчина в сером пальто — представился Гансом Фогтом, попросил проверить счета фирмы-поставщика. «Вы ошиблись отделом», — пробормотал Фриц, но Ганс положил перед ним папку с пометкой *Geheim*. Внутри — фотографии: Фриц в баре с женщиной, которая накануне спрашивала дорогу к почте. «Либо сотрудничаешь, либо твоя жена узнает, где ты проводил вечера», — прошипел Ганс. На следующий день Мюллер
В парижском предместье Сен-Клу семья Лефевр — отец Анри, плотник с обожжёнными пальцами от паяльной лампы, мать Луиза, швея в ателье на улице Риволи, и их сын-подросток Поль — пытаются сводить концы с концами. Каждое утро Анри выпивает эспрессо с крошками круассана на губах, повторяя: *«Если к пятнице не отремонтирую барный столик мадам Бланш, нам светит суп из луковой шелухи»*. Поль, мечтающий сбежать в Марсель играть джаз, тайком меняет отцовскую пилу на саксофон у блошиного рынка, пока Луиза
В кафе на углу улицы Монж Антуан, продавец старых книг с потёртыми корешками, заметил Елену, которая листала сборник Эминеску с карандашными пометками на полях. «Вы читаете по-румынски?» — спросил он, поправляя очки. Она подняла глаза: «Только если стихи не слишком грустные». Она приехала из Бухареста изучать барокко в Сорбонне, жила в крохотной комнатке над пекарней, где по утрам пахло круассанами. Они три часа говорили о «Идиоте» и балканских церквях, а потом шли под дождём до метро, смеясь
Марсель, худощавый парижанин с вечно потрепанным пиджаком, торговал сигаретами возле метро *Одеон*. Его клиентка Изабель, рыжая девушка из борделя на улице Пигаль, вечно торопилась: «Дай две пачки, но без собачьих хвостов внутри — как в прошлый раз». По утрам он завтракал кофе с багетом в кафе *Ле Тамбур*, где официантка Мадлен шептала ему про облавы на бульваре Рошешуар. Тем временем в Неаполе Лука, сын портового грузчика, разгружал ящики с оливковым маслом, пряча под курткой конверты для
В центре — комиссар Жюль Мегрэ, грузноватый мужчина в помятом пальто, разбирает убийство старьёвщика Анри Леруа на набережной Сены. Утром тело нашли в лодке с проломленным черепом, рядом валялась гиря из лавки жертвы. Мегрэ бродит по сырому переулку возле моста Мари, опрашивает рыбака, который клянётся, что слышал крики чайки перед полуночью. В кармане жертвы — чек из кафе «Ле Тюрго» на имя некой Клод Бертье. «Вы видели, с кем он пил кофе вчера?» — Мегрэ тычет пальцем в пятно от эспрессо на