Майкл и Джейкоб Харт копались в гараже отца на окраине Ванкувера, разбирая коробки с автозапчастями. Под промасленной тряпкой Майкл нашел конверт с квитанциями об оплате какого-то склада в порту. "Смотри, — он ткнул пальцем в дату, — за два дня до смерти он перевел 15 тысяч. Кому?" Джейкоб, вытирая руки об рваную футболку, буркнул: "Может, новую прокладку купил для грузовика? Ты вечно ищешь заговоры". Но когда Майкл достал из-под верстака фотографию отца с незнакомцем в
Лиам, 32 года, оператор колл-центра в Торонто, случайно набирает номер Алины, 28-летней художницы из Ванкувера, когда его наушник со сколом на правом динамике выпадает из порта. Вместо стандартного скрипта про страховку он бормочет: «Извините, я… э… вы сейчас рисуете?» Алина, вытирая акрил с пальцев об джинсы, смеется: «Нет, жду, пока чайник закипит. У вас в Торонто тоже дождь?» Они говорят 47 минут — Лиам прячет экран монитора от начальницы, Алина оставляет следы ладони на холсте. Следующие
Эмили, бывшая графическая дизайнерша из Торонто, в декабре переезжает в домик с протекающей крышей на окраине городка Хартсленд. Её тётя Мардж оставила ей в наследство ферму «Лунный ручей» с двенадцатью альпаками, сараем, заваленным ржавыми инструментами, и счетом за неоплаченный корм. Первое утро начинается с побега белой альпаки по кличке Снежинка — та прорывает дыру в заборе и топчет грядки с зимним чесноком у соседа Джека. «Если к вечеру не залатаешь, следующий побег будет твой», — бросает