Лин Чен, 27 лет, разливает чай с молоком в закусочной на углу Темпл-стрит. Ее пальцы дрожат, когда она замечает тень за столиком у окна — мужчина в мокром плаще методично ест рисовую кашу, оставляя лужицы на полу. «Опять видишь их?» — Айви Вонг, ее соседка по квартире в Монгкоке, щелкает зажигалкой, закуривая у мусорного бака. «Они в лифте больницы застряли, — Лин вытирает ладонью пар со стекла, — шепчут про пятый этаж». Айви молча протягивает ей амулет с треснувшим нефритом: «Сегодня ночью
Знаешь, есть один фильм, который до сих пор заставляет меня вздрагивать, когда вспоминаю отдельные сцены. Там всё начинается вроде бы безобидно — какой-то провинциальный городишко, местные суеверия... Но потом в кадре появляется эта жутковатая шаманка с глазами, будто из преисподней, и понеслось! Лично я после сцены с курицей (не буду спойлерить, но вы поймёте) неделю спал со светом, честное слово. Режиссёр там явно не экономил на атмосфере: туман, который буквально выползает из экрана, звуки,