Итто Огами — имя, которое эхом разносится по землям, где живут легенды и духи мщения. С его смертью не угасло желание отомстить клану Ягю, подпитываемое неиссякаемой жаждой справедливости. Рэцудо, хитроумный и беспощадный стратег клана Ягю, чувствуя неминуемую угрозу от тени Огами, призывает Акаси-Ягю — элитное подразделение женщин-ниндзя, чтобы раз и навсегда покончить с этим проклятием. В это время Огами, словно призрак, манипулирующий судьбами из мира теней, обращается за помощью к клану
В далекой стране, где честь и долг стояли выше жизни, жил самурай, верный слуга своего сёгуна. Этот самурай был мастером меча, исполнителем тяжелого приговора справедливости, обезглавливая тех, кого правитель объявлял виноватыми. Однако, его преданность и служение оказались подвергнуты роковому испытанию, когда сёгун, чье разумное состояние было омрачено психическими расстройствами, в одну безлунную ночь отправил к самураю отряд ниндзя. Тенистые убийцы, словно призраки, проникли в его дом, но
Рюноскэ пришел в деревню Каваками под вечер, когда туман цеплялся за рисовые поля. На краю дороги валялась сломанная кукла с вытертым лицом — та самая, которую он вырезал сестре перед уходом. В хижине у печи сидела слепая Мицуко, жевала сушеные кальмары. «Клан Курода сжег амбар первым, — прошипела она, выплевывая черные щупальца. — Твой отец кричал, чтобы они забрали мечи, но не трогали детей». На следующий день Рюноскэ прятал клинок в тюках с шелком, въезжая в Эдо. В портовой таверне «Аои»
Итто Огами бредет по пыльной дороге в провинции Каи, придерживая рукой корзину за спиной, где спит его сын Дайгоро. В трактире у переправы он слышит перешептывания: «Сёгун ищет голову бывшего палача…» Наливая сакэ, хозяйка, не глядя в глаза, роняет: «Здесь не любят чужаков с детьми». Ночью на постоялый двор нападают ниндзя в черных пончо — Итто рассекает одного ударом катаны по горлу, второй, споткнувшись о корзину с игрушками Дайгоро, падает в костер. Утром на месте битвы остаются обгоревшие
Рёта Кадзима, сын разорившегося самурая из деревни Асикага, возвращается с рыбалки и видит дым над своим домом. Внутри — отец с перерезанным горлом, мать в луже крови, а младшая сестра Юки пропала. Сосед-старик, прячущийся за колодцем, хрипит: «Четверо в черных доспехах… говорили про клан Сиратори». Рёта закапывает родителей под старым кленом, зашивает семейный свиток с гербом в подкладку хаори, берет отцовский короткий меч — клинок зазубрен, как пила. В портовом городе Нагасаки он ищет следы
В прибрежной деревне Усидзуке, плотник Тацудзо обнаруживает в развалинах старой кузницы обрывок письма от покойной жены Рэн. Надпись «*Он знает, почему умер наш сын*» заставляет его схватиться за самодельный кинжал с рукоятью из кизила. Тем же вечером в портовой таверне «Курахаси» пьяный рыбак Сёта вспоминает, как видел советника Дзюнъитиро в тот день, когда тело мальчика вынесло приливом: «*Его кимоно пахло ладаном, как у монахов с горы Асо*». Тацудзо, чиня соломенные сандалии у костра, молча
Рюноскэ, бывший самурай с шрамом над левым глазом, ночевал в полуразрушенной хижине у подножия горы Фудзи. Утром он чистил клинок коротким движением тряпки, смазанной рисовым маслом, вспоминая лицо младшей сестры — её смех заглушал скрип телеги, увозившей их дом после поджога кланом Курода. В деревне Акибара он выменял мешок ячменя на медный кувшин, украденный когда-то из усадьбы даймё: «Ты пахнешь пеплом, странник», — бросил торговец, отворачиваясь. Рюноскэ не ответил, сжимая в кармане