Меч отмщения 4 (1972)

Рюноскэ пришел в деревню Каваками под вечер, когда туман цеплялся за рисовые поля. На краю дороги валялась сломанная кукла с вытертым лицом — та самая, которую он вырезал сестре перед уходом. В хижине у печи сидела слепая Мицуко, жевала сушеные кальмары. «Клан Курода сжег амбар первым, — прошипела она, выплевывая черные щупальца. — Твой отец кричал, чтобы они забрали мечи, но не трогали детей». На следующий день Рюноскэ прятал клинок в тюках с шелком, въезжая в Эдо. В портовой таверне «Аои» пьяный рыбак тыкал пальцем в карту: «Говорят, Курода нанимают голландцев с огнестрелом. Завтра грузят в бухте Инубо».

Акира, служанка с шрамом на левой щеке, перебирала бобы в замковом дворе, когда Рюноскэ выдал себя за торговца солью. «Дзюнъити ест только фугу по четвергам, — шепнула она, сгребая шелуху в деревянный таз. — Кухня в западном крыле не охраняется». Ночью в конюшне Такуми, командир стражи, засмеялся, чистя копья: «Ты думал, мы не заметим поддельные печати на документах?» Бамбуковые шесты трещали под ударами, пока лошади бились в стойлах. Утром Рюноскэ нашел в седле записку с кляксой вместо подписи: «Онивабан следят за перевалом. Ищи старую часовню в Миядзаки».