Лора, барменша из захолустного кафе в Гленвуде, каждое утро вытирала стойку тряпкой с запахом прогорклого кофе. Её дочь Эмили, 14 лет, рылась в коробках на чердаке старого дома и вытащила потрёпанный дневник с символами, напоминающими переплетённые корни. «Смотри, тут даты совпадают с пожаром 1983-го», — Эмили тыкала пальцем в страницу, пока Лора разбирала посуду. Брат Лоры, Джейкоб, чинил в гараже мотоцикл и молчал о странных ожогах на руке, которые появлялись после полуночи. В четверг Мэй, их
Знаешь, иногда натыкаешься на фильмы, которые как будто царапают тебя изнутри. Вот смотрю я эту историю — и чувствую, как по спине мурашки. Там эти подростки, такие… настоящие. Не прилизанные киношные картинки, а живые, с трещинами. Их боль, злость, это вечное "я не вписываюсь" — ох, как знакомо. Особенно врезался момент с пустырём за школой. Помню, сам в старших классах так же сиживал, курил, глотал ветер. Кадры снимали будто на старую камеру — зернисто, резко, как воспоминание,