В Мумбаи живет каст людей, мигрировавших из Тамил Наду, они поселились в местных трущобах Дхарави. Министр жилищного хозяйства Абхайанкар, ранее был гангстером, и придя в политику решил выселить людей из их временных убежищ, чтобы прибрать землю к себе. На протяжении долгих лет он подготавливал почву к изгнанию людей, чтобы это выглядело легальным выдворением. Названный лидер трущоб Карикалан, по прозвищу Каала, выступает против данного решения и готов всеми силами защищать район и снос здешних
Действие происходит в 20-х годах минувшего столетия на территории Британской Индии. В эпицентре захватывающих событий находится отважный и ловкий сотрудник правоохранительных органов по имени Рама, который хранит верность своей стране и состоит на службе у колониального правительства. Он обладает внушительной физической силой и при необходимости способен дать отпор группе хулиганов. Несмотря на положительные качества характера местные жители не стесняются называть его предателем. Бхим - член
Центральной фигурой этой увлекательной истории становится Махеш, мужчина из Индии, который решил покинуть свою родную страну в поисках лучшей жизни. Смелый и амбициозный, он пересекает границы и отправляется в США, где начинает новую главу своей жизни. Махеш открывает собственную кредитную компанию, и его бизнес быстро процветает. Он начинает получать прибыль, которая превосходит все его ожидания. Однако, его успех имеет темную сторону: он часто прибегает к мошенничеству, чтобы увеличить свои
В сердце живописной и загадочной индийской деревни Анджанапура обитает необычный молодой человек по имени Хануманту. Его жизнь, казалось бы, ничем не отличается от жизни его соседей, до того дня, как судьба решила вмешаться. Неоанно для всех, включая самого Хануманту, он становится избранным, получая дары легендарного бога Ханумана. С этого момента он обладает способностями, о которых раньше мог только мечтать: его сила превосходит мощность слона, а скорость превышает быстроту гепарда.
Водитель скорой помощи, оказавшись в тени преступного мира, с нетерпением ждет момента, когда снова сможет увидеть свободу. После совершения роковой ошибки, превратившей его жизнь в кошмар, он оказался за решеткой. Каждый день в тюрьме становится для него испытанием, но впереди маячит долгожданный момент освобождения. Целых 14 лет он проводит в заключении, размышляя о своих поступках и мечтая о новом начале. За колючей проволокой он сталкивается с множеством трудностей, но сила воли и надежда
Рави, механик из переулка возле рынка Кроуфорд в Мумбаи, в пятницу чинил скутер клиентки, когда получил смс от младшей сестры Миры: *«Папа снова пил. Деньги на лекарства кончились»*. В кармане у него оставалось 320 рупий — хватит на рис, но не на аренду гаража. За углом, у ларька с чаем, старик Суреш напомнил: «Твой отец брал в долг у Гопи-бхаи. Ты же знаешь, как он возвращает долги». Рави выбросил окурок, сел на поезд до Андхери — ему нужно было забрать у перекупщика старый мотоцикл Yamaha,
Раджеш, 28 лет, чинит двигатель Boeing в ангаре аэропорта Мумбаи. Его руки в масле, на полу — треснувший гаечный ключ и пустые стаканы от чая. «Опять затянул болты, как для слона, — кричит Амина, пилот в помятой униформе, указывая на шасси. — Слезь с лестницы, сама проверю». Она, дочь владельца авиакомпании, прячет под шарфом синяк от ссоры с отцом: он против ее ночных рейсов в Дели. Раджеш сплевывает в сторону ведра с обрезками металла: «Твои предки наверное и корову в небо запрягали, чтоб так
Раджеш, 24 года, в рваной рубашке и с потёртым блокнотом, пробирается через гудящий рынок Мачерлы. В кармане — список жителей, чьи колодцы высохли после начала стройки химического завода. «Ты опоздал на час, — бросает Амита, поправляя очки, пока они сидят в чайной с треснувшим вентилятором. — Сингх уже переманил старосту: обещал школу, которой не будет». Раджеш хмуро разминает ладонь со шрамом от прошлой стычки с полицией: «Школа? Дети здесь до десяти лет не доживут, если завод запустят». Амита
Арджун, 23-летний механик из переулков Чандни-Чоук, чинил мотоцикл в своем гараже, заваленном ржавыми шестеренками и обрывками проводов. Его серая рабочая форма была испачкана машинным маслом, а в углу валялась жестяная кружка с недопитым чаем. "Дедлайн был вчера, Арджун-бхай!" — орал заказчик, тыча пальцем в часы. "Если бы спешка заменяла навык, ты сам бы чинил эту железяку", — бурчал парень, откручивая глушитель. По вечерам он ковырялся в старом ноутбуке, подаренном
В глухой деревне Джхаркханд 17-летний Нирадж целыми днями таскает уголь из шахты, забивая в карман смятые рупии. Его друг Викрам, сын лавочника, вечно торгуется за пачку *биди* у киоска с облезлой вывеской «Махараджа Чаи»: «50 рупий? Да я вчера за 40 брал!» По вечерам они пьют переварный чай с кардамоном из жестяных стаканов, споря о побеге в Мумбаи, пока сестра Нираджа, Прия, не выгоняет их со двора метлой — ей надоело оттирать угольную пыль с глиняных горшков. Все меняется, когда в соседнем
Арджун, младший аналитик в мумбайской IT-конторе, каждое утро торгуется с продавцом *вада пав* у станции Черчгейт. Его сестра Мира, не снимающая сережку в форме слона, тайком рисует на стенах трущоб Дхарави — розовых фламинго поверх трещин. «Ты хоть договорилась с электриком?» — бросает она через плечо, пока Арджун копается в счетах за воду. В их квартирке на втором этаже вечно пахнет жареным перцем и краской из мастерской соседа-автослесаря. Ранви, дядя Миры из деревни под Удайпуром, привозит
В деревне Джалпур, затерянной между песчаными дюнами Раджастана, Арджун Патель, бывший солдат, чинит сломанные насосы для воды, засыпая под вой шакалов. Его сестра, Мира, работает в местной школе, где дети пишут на грифельных досках мелом, смешанным с песком. Однажды у колодца Арджун натыкается на окровавленный платок с вышитыми инициалами «Р.К.» и обрывок карты с отметкой возле заброшенной гостиницы «Шераван». «Ты опять полез не в свое дело?» — бросает Мира, перебирая рис на кухне, пока
В деревне Джалгаон, затерянной среди высохших рисовых полей, 17-летний Радж патрулирует окраины на старом меринке по кличке Аджита. Конь хромает на левую переднюю ногу — последствие столкновения с ржавым грузовиком месяц назад. Радж прячет Аджиту в сарае за домом из серого кирпича, где хранит мешки с луком-пореем. «Если панчаят узнает, что ты не можешь работать…» — бормочет он, вытирая пот с шеи грязным платком. Утром мать, Шанти, ставит на стол чапати с картошкой и напоминает: «Продай его до
Радж, 22-летний механик из трущоб Мумбаи, чинит старые скутеры в гараже, заваленном промасленными тряпками и разобранными двигателями. Его сестра Мира, студентка колледжа, приносит ему обед в алюминиевой судке — рис с карри, пока он спорит с местным ростовщиком Гопинатом: «*Ты думаешь, я из воздуха рупии достаю?*» — хрипит тот, размахивая распиской с отпечатком пальца их покойного отца. Ночью Радж крадёт документы из офиса строительной компании, чьи бульдозеры хотят снести их квартал — в
Адитья, полицейский из Ченнаи, рылся в старом чемодане отца, Раджешвара, который погиб год назад при взрыве такси. Нашел потрепанный дневник с записями о переводах денег на счет «К.Р.», пометкой *"17-е, доклад в порту"* и фото мужчины в очках. Мать, разливая кофе, бросила: «Брось копаться. Он не вернется, даже если найдешь хоть сто бумажек». Адитья проигнорировал, поехал в участок на мопеде, где коллега Шива намекнул: «Твой батя совал нос не в те дела — наркотрафик с Мьянмы через
Бхимла, 12 лет, в потёртой рубашке с подпалинами от глины, каждый день после школы бежит к кирпичному заводу на окраине Гудура. Его отец, Раджу, сгорбленный мужчина с трещинами на ладонях, грузит сырые кирпичи в тележку. *«Учись, сынок, — хрипит он, вытирая лоб тряпкой. — Не будь как я, всю жизнь пыль глотать»*. Бхимла молча кивает, но вечером, за чашкой чая с кардамоном, который мать Лакшми разливает в жестяные кружки, бормочет: *«А если я хочу быть как ты?»*. В четверг на рынке он
Карупан, 16 лет, каждый день до заката копается в грязи на рисовых полях деревни Тирунагар. Его отец, Мутувел, ворчит, что сын слишком много времени тратит на потрепанный учебник по физике, спрятанный под треснувшей половицей в хижине. *«Книги рис не вырастят, — хрипит Мутувел, разминая больные колени. — Завтра будешь чинить забор у стада Гопала».* Ночью Карупан крадет керосин из лампы, чтобы дочитать главу о статичных конструкциях — мечтает собрать мост через реку, где каждый год тонут телеги.
Раджеш выходит из автобуса на углу рынка Коллапура, поправляя потёртый рюкзак. На нём та же зелёная рубашка, что была при аресте два года назад — пятно от пальмового масла на воротнике. У ларька с жареными пакорами его ловит Арун, в золотых цепях и с сигаретой за ухом: «Слышь, старые склады у порта. Хозяин сдох — наследники гниют в Дели». Раджеш молча ковыряет гвоздём в трещине стола, пока продавец наливает чай в стаканчик из газеты. «Думаешь, просто отдадут?» — бросает он, вытирая пот со лба.
Адитья, худой парень в потертом хлопковом дхоти, каждое утро таскает воду из колодца возле рынка Сурьябазар. Его сестра Лила, чьи серебряные браслеты звенят даже когда она режет тыкву, вечно ворчит: «Опять охранники Раджи у лавки стояли. Спросили, не видел ли я медного амулета с трещиной». В квартале гончаров, где воздух пахнет обожженной глиной, Адитья находит странный артефакт в разбитом кувшине — сине-зеленый камень с выгравированным львом. «Спрячь это», — шепчет старый кузнец Гопал, вытирая
Викрам Сингх, в форменном коричневом жилете с потёртыми плечами, каждое утро проверял замки на воротах комплекса "Шанти Вихаар". В кармане — чек на лекарство для дочери Алии, которую оставила жена. "Ингалятор подорожал до 1200 рупий", — бурчал аптекарь, вытирая пыль с витрины. Вечером, патрулируя парковку, Викрам заметил Ритху Малхотру, которая копошилась в коробках с фотографиями отца. "Он звонил мне за час до… Говорил, кто-то вырубил свет в его квартире", — её
Картик, 17 лет, каждое утро пробирается через узкие переулки Гестхаус-роуд, обходя лужи с дождевой водой и разносчиков *идли*. Его мать, Лалита, продаёт цветочные гирлянды у храма Капалишварар — пальцы у неё вечно жёлтые от куркумы и лепестков. «Деньги за аренду через три дня, — напоминает она, пока Картик глотает холодный кофе. — Не лезь снова к Арулу в аферы». Арул, друг детства, торгует подержанными деталями от скутеров возле вокзала Эгмор. «Слушай, сегодня вечером грузят контейнер с
Представь: живешь себе на краю мира, воруешь-жульничаешь с лучшим корешем, и вроде бы норм... пока одна афера не подкидывает тебе билет в один конец. Вот так Масс, парень с улиц, едва не сыграл в ящик. Но жизнь, видимо, решила — не время. Вместо света в конце тоннеля — дикая авария, после которой у него внутри будто щелкнул выключатель. И бац! Проснулся с какой-то левой фишкой, которой даже в фантастике не каждый поверит. Ну а что делать? Сирота без гроша за душой. Пришлось креативить — нашёл
Представляешь, в Мадурай начался полный беспредел — бандиты будто с цепи сорвались, бизнесменов кошмарят каждый блядь день. И все ждут, что полиция сейчас геройски всех спасёт. Ан нет! Вместо супермена на передовую выходит этот Джаяселан — парень с репутацией крутого опера, но... Слушай, он же первым делом втирается к тем самым отморозкам и нагло предлагает: «Мужики, давайте делиться будем?» Все в шоке, народ ропщет: «Да он вообще с ума сошёл?» А мне интересно — может, это гениальный ход? Ну
Ну вот, Рагхуваран… Человек-невезуха, да и только! С самого рождения будто карму испортили — имя дали в честь какого-то киношного злодея, и понеслась. Брат младший — золотой ребёнок: и карьера у него, и родители им дышат. А Рагху? Диплом инженера пылится, а сам он сидит дома, будто приклеенный. То соседка бурчит: «Лентяй!», то отец ворчит сквозь зубы: «Дармоед!» Одна мама шепчет: «Потерпи, сынок, всё наладится» — да Шалини, та самая девчонка с третьего этажа. Она в него, кажется, влюблена по
Знаешь, иногда натыкаешься на историю, которая будто цепляется за твои рёбра и не отпускает. Вот как та лента про парня, который, кажется, упёрся лбом в стену, но всё равно лезет вперёд. Не геройский подвиг, не пафос — просто человек, который не может иначе. Помню, после просмотра долго ходил под впечатлением: а сам-то я смог бы? Не сломаться, когда все вокруг считают тебя упрямым ослом, а не борцом за правду... Фильм местами грубоватый, как жизнь — диалоги не прилизанные, камера иногда