Итто Огами — имя, которое эхом разносится по землям, где живут легенды и духи мщения. С его смертью не угасло желание отомстить клану Ягю, подпитываемое неиссякаемой жаждой справедливости. Рэцудо, хитроумный и беспощадный стратег клана Ягю, чувствуя неминуемую угрозу от тени Огами, призывает Акаси-Ягю — элитное подразделение женщин-ниндзя, чтобы раз и навсегда покончить с этим проклятием. В это время Огами, словно призрак, манипулирующий судьбами из мира теней, обращается за помощью к клану
В далекой стране, где честь и долг стояли выше жизни, жил самурай, верный слуга своего сёгуна. Этот самурай был мастером меча, исполнителем тяжелого приговора справедливости, обезглавливая тех, кого правитель объявлял виноватыми. Однако, его преданность и служение оказались подвергнуты роковому испытанию, когда сёгун, чье разумное состояние было омрачено психическими расстройствами, в одну безлунную ночь отправил к самураю отряд ниндзя. Тенистые убийцы, словно призраки, проникли в его дом, но
Слепой массажист Ити, в рваном кимоно и соломенных сандалиях, бредет по пыльной дороге к деревне Сиракава. В кармане — пара медных монет, вырученных за лечение старухи с радикулитом. В таверне «Красный карп» он слышит перешептывания: *«Говорят, клан Ямагути снова поднял налоги... Рис забрали, теперь детей в залог берут»*. Хозяин, подавая миску похлебки, нарочито громко стучит посудой — предупреждение: за столом у окна сидят двое в синих хаори с фамильным гербом. Ити щурится, будто всматриваясь
Рютаро, бывший самурай с шрамом через левую бровь, таскает за собой сломанный меч в потёртом чехле. Он спит в амбарах, где пахнет прелым рисом, и чинит крыши фермерам в обмен на миску супа с тофу. В деревне Уэно старуха с татуировкой карпа на запястье шепчет: *"Твои глаза горят, как угли под снегом"*, но он отворачивается, ковыряя грязь под ногтями. По вечерам в портовых кабаках, где в воздухе висит запах солёной трески, он слушает пьяных рыбаков, спорящих о цене на скумбрию. Однажды
Слепой массажист Ити, бродя по пыльным дорогам провинции Каи, натыкается на деревню, где местный староста Сигэру прячет раненого странника. В хижине у реки Ити слышит стук камней сёги — за низким столом сидит Тоцугэн, игрок с лицом в шрамах, перемещающий фигуры вслепую. «Твоя трость звенит сталью, странник, — бормочет Тоцугэн, не отрываясь от доски, — но здесь нужен ум, а не клинок». Ити, щуря мутные глаза, достаёт мешок сушёных кальмаров, бросает на стол: «Сыграем на ужин? Я проиграю — отдам
Дзатоичи, слепой массажист в потёртом кимоно, бредёт по пыльной дороге в деревню Сиракава. На постоялом дворе он слышит, как торговец рисом Торадзи хрипло спорит с бандитом Гэнсукэ: *«Процент с лавки беру по договору, а не как тебе вздумается!»* За стойкой девчонка лет двенадцати, Рин, незаметно суёт Дзатоичи записку — *«Ищи самурая с шрамом под глазом»* — и исчезает в толпе. Ночью, у реки, герой натыкается на тело рыбака: в кармане — обрывок ткани с узором фейерверков. На рынке пахнет жареным
Итто Огами бредет по пыльной дороге в провинции Каи, придерживая рукой корзину за спиной, где спит его сын Дайгоро. В трактире у переправы он слышит перешептывания: «Сёгун ищет голову бывшего палача…» Наливая сакэ, хозяйка, не глядя в глаза, роняет: «Здесь не любят чужаков с детьми». Ночью на постоялый двор нападают ниндзя в черных пончо — Итто рассекает одного ударом катаны по горлу, второй, споткнувшись о корзину с игрушками Дайгоро, падает в костер. Утром на месте битвы остаются обгоревшие
Рёта Кадзима, сын разорившегося самурая из деревни Асикага, возвращается с рыбалки и видит дым над своим домом. Внутри — отец с перерезанным горлом, мать в луже крови, а младшая сестра Юки пропала. Сосед-старик, прячущийся за колодцем, хрипит: «Четверо в черных доспехах… говорили про клан Сиратори». Рёта закапывает родителей под старым кленом, зашивает семейный свиток с гербом в подкладку хаори, берет отцовский короткий меч — клинок зазубрен, как пила. В портовом городе Нагасаки он ищет следы
В прибрежной деревне Усидзуке, плотник Тацудзо обнаруживает в развалинах старой кузницы обрывок письма от покойной жены Рэн. Надпись «*Он знает, почему умер наш сын*» заставляет его схватиться за самодельный кинжал с рукоятью из кизила. Тем же вечером в портовой таверне «Курахаси» пьяный рыбак Сёта вспоминает, как видел советника Дзюнъитиро в тот день, когда тело мальчика вынесло приливом: «*Его кимоно пахло ладаном, как у монахов с горы Асо*». Тацудзо, чиня соломенные сандалии у костра, молча