Большая жизнь, 2-я серия (1946)

Иван и Анна копались в развалинах механического цеха, пытаясь собрать уцелевшие шестерни для пресса. Иван, вытирая сажу с лица локтем, бросил: «Слезай с балки, заржавела, что ль?» — показывая на заклинивший кран. Анна, в мужских кирзовиках, сползала вниз, цепляясь за обрывок каната: «Два дня искали, а штифты всё те же — из печки Семёна выковыряли». За спиной грохотали тачки с кирпичом — подростки из ремесленного училища расчищали проход к литейной. Вечером Петров, начальник участка, вызвал их в барак с треснувшей керосиновой лампой на столе: «План сорвёте — на лесоповал отправите. Вчера бригада Широкова три вагона угля отгрузила, а вы...» Анна перебила, кинув на стол пачку махорки: «Широкову рельсы с военного склада подогнали. Нам бы хоть гвозди...»

На рынке у вокзала Анна меняла шерстяной платок на банку тушёнки. Рядом старуха в платке с выцветшим гвоздичным узором торговалась с солдатом за чугунный утюг: «Да я с сорок первого его под подушкой храню!» В бараке Иван чинил примус, когда к нему зашла соседка Мария, держа за руку дочь с обмотанной тряпьем куклой: «Витька с шахты пишет — завтра мешок картошки пришлёт. Поможешь разгрузить?» За стеной дети кричали, гоняя по коридору жестяную банку. Анна, вернувшись, размазывала пальцем тушёнку на чёрном хлебе: «Завтра на заброшенном складе возле элеватора копайся. Говорят, немцы ящики с техникой бросали...» Иван мотнул головой, глядя на трещину в стене: «Там снаряды неразорвавшиеся. Петров лучше пусть сам полезет».