Крыша поехала (1991)

Виллем ван дер Мерве, плотник с обожжёнными смолой пальцами, каждое утро чинил треснувшую веранду своего дома в пригороде Йоханнесбурга. Его жена Марта, в платье с выцветшими ромашками, выставляла на стол кофе с прогорклым молоком, ворча: «Опять Анна сбежала через окно. Вчера видела, как она перелезала через забор к темнокожему мальчишке — соседи уже шепчутся». Их сын Пит, 19 лет, в гараже прятал раненого друга-студента из Союза против апартеида, перевязывая ему плечо тряпкой от старого мотора. «Если отец узнает, нам всем крышка», — бормотал он, закапывая окровавленные бинты в жестяную банку из-под печенья.

По вечерам, когда улицы сотрясали крики демонстрантов, Марта гладила рубашки, прислушиваясь к радио с трещащими новостями об освобождении Манделы. Виллем, потягивая виски, ломал карандаш о счет за электричество: «Завод сокращает белых — говорят, квоты вводят. Кто теперь прокормит твою романтическую революцию, а?» Анна, притворяясь спящей, пробиралась к груде кирпичей за домом, где её ждал Сэм, разносчик газет. «Мама нашла мои записки под матрасом», — шептала она, а он смеялся: «Скажешь, это стихи для школы». Через неделю в гараже нашли пустые консервные банки и листовки — соседи вызвали полицию. Пит исчез на три дня, а Виллем, стиснув зубы, мазал йодом ссадины на спине сына, пока Марта, плача, резала хлеб тупым ножом.