Джанни, рекламный агент, начинает страдать от странных видений, вызванных постоянным стрессом. Его невеста Пуччи, обеспокоенная его состоянием, предлагает обратиться к психиатру, но Джанни отказывается. Вместо этого они решают отправиться в горы, чтобы отвлечься и покататься на лыжах. Оказавшись там, Джанни, который никогда раньше не катался, не удерживает равновесие и падает в ущелье. Там он обнаруживает вмёрзшую в лед доисторическую женщину. Приняв её за пропавшую участницу карнавала, он
В старом гараже на окраине Милана капитан Марко Рицци собирает команду: механик Лука с татуировкой якоря на предплечье, новичок Джорджио в потертой каске отца. Утром на заброшенной текстильной фабрике «Сета Мода» загорелся склад с ацетоном. «Дым идёт из подвала, — Марко хрипит, затягивая ремень кислородного баллона. — Лука, тащи рукав к восточному выходу. Там вентиляция». Джорджио спотыкается о ржавые трубы, роняет фонарь. «Соберись, парень! — кричит Лука. — Здесь не цирк». К вечеру выясняют:
Лучио, парень в потрёпанной кожаной куртке, торгуется за краски на рынке в Неаполе. Запах жареных кальмаров смешивается с криками торговцев. Он замечает Карлу — девушку, раскладывающую керамику с синими узорами. "Почему прячешь руки?" — бормочет он, пытаясь зарисовать её пальцы, испачканные глиной. "Они не для картин", — отрезает она, пряча ладони под фартук. Вечером Лучио видит, как её брат Джованни грузит ящики в фургон у порта. "Семья — это цепи", — бросает
Марчелло, владелец полуразвалившегося модельного агентства в Милане, каждое утро начинал с проверки старых контрактов в ящике дубового стола. Его партнёрша Лидия, в замшевом жакете с выцветшими локтями, разбирала письма от провинциальных девушек, мечтавших о съёмках для каталогов. «Вот опять Анна пишет из Сицилии — хочет вернуть депозит», — бормотала она, зажигая «Мальборо». Агентство ютилось на третьем этаже дома на Via Montenapoleone, где лифт ломался раз в неделю. Клиентка в перьях и сапогах
Марчелло, 22 года, моет полы в неаполитанском фотоателье «Луч света». У него завалялась сломанная «Зенит-Е» в рюкзаке и долги отцу-алкоголику. Однажды в ателье врывается Карла — рыжая с сигаретой в зубах — требует снять её для портфолио. «Мне нужны глаза, как у Лорен на „Чочаре“», — говорит она, разбрасывая по студии шарфы. Марчелло, не признаваясь, что не умеет настраивать свет, крадёт плёнку у хозяина и снимает её в подсобке среди вёдер и тряпок. На третьем кадре она смеётся: «Ты даже фокус
Марко, плотник с обожжёнными пальцами от сигарет, снимал комнату в Риме у вдовы Кармины. Каждое утро он завтракал кофе с сухарями, пока та ворчала: «Опять крошки на полу!» Его друг Лука, парикмахер-неудачник, мечтал открыть салон в Милане, но денег хватало только на краску для волос с истёкшим сроком. В четверг они играли в карты в подвале прачечной, споря о футболе. «Ювентус – старые клячи!» – кричал Лука, швыряя шестерку пик. Марко молча чинил сломанный стул, думая о дочери Кармины – Розе,
Антонио, в рваной рубахе и сапогах, застрявшими в грязи, тащил мешки с зерном через двор. Его жена Мария, обвязанная синим фартуком, выливала помои у кухонной двери: «Луиджи опять просил в долг муку. Говорит, у него крысы в амбаре всё сожрали». В хлеву, где пахло навозом и мокрой соломой, Антонио нашел мертвого ягненка — третьего за неделю. «Чертов пастух спал у трактира», — пробормотал он, вытирая руки о штаны. Вечером, за столом с треснувшей керамической миской, дети молча ели похлебку из
В центре — команда из пожарной части в припортовом районе Генуи. Марко, старший с обожжённым предплечьем от прошлогоднего склада с резиной, вечно ворчит на новичка Луку, который забывает проверять кислородные баллоны. По утрам они пьют эспрессо из треснувшей чашки, пока диспетчер Анна, бывшая медсестра, разбирает вызовы: то кошка на кипарисе, то задымление в пекарне на Via San Giorgio. «Опять старик Джордано пельмени подгорели», — хрипит по рации Франко, закуривая у грузовика. После смены идут
Франко, пятнадцатилетний парень с рынка Порта-Нолана, таскал кошельки у туристов, пока не попался на глаза Доменико — седому старику в помятом пиджаке. Тот привел его на заброшенный склад за вокзалом, где пахло ржавым железом и старыми газетами. «Ловкость — ничто без терпения, — бормотал Доменико, завязывая Франко глаза тряпкой. — Пальцы должны видеть то, что скрыто». Тренировки начинались на рассвете: мальчик учился вытаскивать монеты из кипятка, воровать часы у манекена с привязанными к
В центре — семья Бальцони, владеющая крупным магазином в Милане. Витторио, седовласый хозяин, каждое утро проверяет прилавки с жёлтым блокнотом, куда вписывает цены чернильной ручкой. Его сын Лука, в кожаном пиджаке, настаивает на установке кассовых аппаратов: «Пап, это 1986 год, мы не в пещере живём!» Продавщица Анна, с вечно растрёпанной чёлкой, переставляет манекены у витрины, поправляя платье с оборками. Клиентка в шляпке-таблетке тычет пальцем в шёлковый шарф: «Этот оттенок розового мне не
Марко, механик из Турина в засаленной куртке, чинил «Фиат» клиентки, когда пришло письмо от тёти-одиночки. В конверте – ключ от ячейки с 30 миллионами лир и билетами в Монако. Он позвал Клаудио, бармена с улицы Верди, который в этот момент вытирал бокалы тряпкой с запахом рыбы. «Там всё наличкой, даже квитанции за свет 60-х», – Марко бросил пачку пожелтевших чеков на стойку. Клаудио, пересчитав деньги в подсобке между ящиками с лимонными корками, предложил рулетку: «Там хоть клубнику не надо
Марко, 17 лет, чинил старый «Фиат» в гараже за автозаправкой, когда Лиза принесла бутерброды с прошутто. «Снова тренируешься на кошельках?» — спросила она, вытирая масляные пальцы о джинсы. Их отец, сидевший в тюрьме за кражу ювелирного магазина, оставил тетрадь с заметками: как отвлекать жертв, выбирать карманы в толпе. Сестра упрямилась — «Я не буду тырить у бабушек на рынке», — но Марко настаивал: «Если сдохнем с голоду, папа не выйдет даже на похороны». По вечерам они прятали украденные
В припортовом квартале Генуи Лука Мантова, коренастый пекарь с татуировкой якоря на запястье, каждое утро замешивал тесто для фокаччи. Его старший брат Марко, в костюме с блестящими манжетами, топал сапогами по муке на полу: *«До осени не продадим пекарню — кредиторы съедят нас с этими долгами»*. Лука молча кидал в печь оливковые ветки — так делал ещё их отец, когда ворчал на цены на муку в 1972-м. За углом, в баре *«Il Marinaio»*, рыбаки спорили о новом доке, обливая крепким кофе остатки
Семья Рицци приезжает в старый дом в Альпах, где трещины на стенах заклеены газетами, а печка дымит. Карло, отец, ворчит на цену дров, пока копается в гараже, разыскивая сломанные ёлочные гирлянды. Его жена, Лидия, размораживает равиоли в раковине, крича дочери Стефании: «Не включай фен, пробки выбьет!» Бабушка Тереза чистит яблоки для штруделя, вспоминая, как в войну тут прятали партизан. Подросток Марко слоняется по деревне, натыкаясь на местных: «А где тут дискотека?» — «В пятницу у Сандро в
В маленьком горном отеле «Стелла Альпина» семья Бьянки — отец Карло, мать Сильвия, подростки Анна и Лука — пытается спастись от городской суеты. Карло таскает дрова для камина, ругаясь на старый радиатор, который стучит, как поезд. Сильвия на кухне режет панеттоне, слушая, как Лука клянчит новую пару лыж: «Эти треснули ещё в прошлом году!» Владелец отеля, седой Энцо, чинит крепления на столе, заваленном винтами, и вспоминает, как здесь танцевали фокстрот до войны. Анна натыкается на заброшенную
Джованни выбросил пачку неоплаченных счетов в ящик комода, когда Карла застала его на кухне. «Опять брал из консервной банки за шкафом?» — она ткнула вилкой в подгоревшие кабачки. Лука в соседней комнате прятал гитару под кроватью, услышав скрип двери: отец запретил «эту американскую дребедень». Сильвия, разбирая почту, нашла письмо от университета в Милане — разорвала конверт, не открыв. «Ты бледная», — сказала Марта через забор, наблюдая, как Сильвия вытирает пятно вина на футболке брата.
Марко тащит ящики с бутылками «Кьянти» в отцовскую лавку на улице Трастевере. В углу — сломанный холодильник, который Джузеппе, отец, три года клялся починить. «Ты даже посуду за собой не убрал», — бросает Лючия, сестра, разгребая груду старых газет с кухонного стола. Она прячет конверт от банка: кредит на ремонт просрочен на два месяца. Марко замечает дрожь в её руках, но молчит. Вечером за спагетти с тунцом Джузеппе хрипит: «Завтра еду в Ливорно, договорился о поставках». Лючия стучит вилкой
Лука, инженер из Милана, сортирует провода в заброшенном ангаре под Турином, куда группа из шести человек приехала готовить симуляцию марсианской колонии. София, врач, в углу проверяет аптечку — не хватает бинтов. "Серьёзно? Даже здесь бюрократия", — бормочет она, доставая смятый список. Вечером, за макаронами с тунцом, Марко, геолог, показывает фото скал в Доломитах: "Там порода похожа на марсианскую. Завтра начнём сбор образцов". Алессия, студентка-эколог, роняет вилку,
Лука, плотник с занозами на ладонях, каждый день завтракает в баре «Сан-Катальдо» на площади Навона, заказывая корнетто с миндальной начинкой. Элена, его соседка снизу, работает в цветочной лавке напротив — ее окна всегда заляпаны брызгами от лейки. «Снова не спишь?» — бросает она, когда видит, как Лука в пятый раз за неделю тащит доски для ремонта кафе у Марко, их общего друга. Марко, владелец кафе, вечно забывает выключить кофемашину, из-за чего по утрам запах горелых зерен смешивается с
Помнишь эти зимние дни, когда снег хрустел под ногами как сахарная крошка, а в воздухе витало что-то волшебное? Вот тогда-то и случилось то самое… Ну, знаешь, когда все вокруг только и говорили о том самом фильме, который крутили в кинотеатрах. Не буду врать — я тогда влюбилась в эту историю с первой гирлянды на экране. Такое ощущение, будто тебя завернули в плед, налили какао и шепнули: «Смотри, вот оно — настоящее Рождество». А эти персонажи! Ну разве не прелесть? Каждый — как сосед из
Обалдеть, как же итальянцы умеют смеяться над собой! Смотрел недавно одну сатиру — вот это жесть, будто автор взял всю их историю, от древних тог до современных пиджаков, и вывернул наизнанку. Представляешь, там даже Цезарь, кажется, мог бы заплакать от такого троллинга: гладиаторские бои превращаются в цирк для пиццейолов, а «вечный город» Рим — в декорацию для абсурдного реалити-шоу. А ведь это не просто стёб ради стёба — чувствуется, как сквозь смех проглядывает что-то горькое. Типа, мы тут
Представляешь, прямо перед Рождеством две парочки взяли и развалились как карточные домики! У Рануччио жена укатила к другой женщине — вот это поворот, да? А Джорджио вообще остался в шоке: его благоверная сбежала с каким-то загадочным типом, даже имени не оставила. Ну и что делать брошенным экс-мужьям? Конечно, махнуть в Майами — море, коктейли и ветер в голову! Рануччио, чудак, взял напрокат розовый Кадиллак — да-да, именно розовый, будто Элвис Пресли воскрес! — и носится по набережной, будто