Жизель Казадезю

В Марселе, возле портовых доков, детектив Луи Моро находит тело грузчика с синим оттиском ладони на шее. Рядом — разбитая бутылка красного вина, этикетка «Château Lafleur, 1968». Его напарник, Карло Риччи, втирает пятно от кофе на рубашке, пока рассматривает следы шин: «Кто-то спешил. Грузовик старенький — масло капало неравномерно». Луи зажигает трубку, игнорируя табличку «Курение запрещено»: «Иди проверь склад №12. Там вчера грузили ящики для Турина». Карло морщится от дыма: «Твоя трубка
Представляешь, есть такая Джулия — американская журналистка, которая уже двадцать лет крутится в Париже, как в карусели из круассанов и старых улиц. И вот она влипла в историю, от которой мурашки по коже: копается в событиях 1942 года. Тогда, знаешь, Франция не только сыр и вино — война, облавы, люди, пропавшие будто сквозь землю... А Джулия, как детектив из чёрно-белого кино, ищет ниточки. И ладно бы всё было просто «архивы, пыль, скукота» — нет, там такие повороты, что я лично сидел, вцепясь
Знаешь, иногда кажется, что у некоторых людей всё как в кино — вот взять Шанталь. В суде она просто богиня — ни одного промаха за всю карьеру! Но личная жизнь... Ну, тут как в анекдоте: идеальный адвокат, идеальная мама, а счастье — где-то за третьим поворотом. Бывший муж? Ну, хоть вспоминать его приятно, но оставил он ей на память не только теплые слова, а еще двоих подростков — и это, поверьте, тот еще подарок в период «я сам всё знаю!». А потом — бац! — клиент, который решил, что их деловые