Хэ приезжает в приморский городок, где выросла, с чемоданом, набитым московскими платьями, и старым ноутбуком. Отец, Николай Иванович, встречает её на вокзале в застиранной рубашке и молчит всю дорогу до санатория «Волна». Трещины на фасаде, запах сырости в холле — всё как в детстве, только хуже. «Ты думала, я сам справлюсь?» — бросает он, разливая чай в кабинете с заляпанными акварелями стенами. Хэ находит папку с долгами за отопление, звонит поставщику рыбы, Семёну, который хрипит в трубку:
Игорь Греков выходит из автовокзала в Липках, смятая куртка болтается на плечах. В рюкзаке — пара носков, консервы и фотография матери. Дома её находит на кухне: занавески в горошек, облупившаяся плита. Она кашляет в платок, пепельница переполнена окурками «Примы». «Опять эти таблетки… Лучше водки купи», — бормочет она, роняя ложку в холодный борщ. Игорь замечает синяк на её запястье — след чужого пальца. Вечером он ломится в гараж к Сергею Шилову, бывшему наводчику. Тот теперь торгует
Кирилл, 16 лет, живет в Выборге. Его отец, Виктор, вкалывает на судоремонтном заводе, после смены мажет руки солидолом и молчит. Вечерами они сидят на кухне с треснувшей эмалированной кружкой — Кирилл тыкает вилкой в холодную гречку, отец бубнит: *«В училище хоть документы подал?»*. Парень сбегает через ржавую калитку к заливу, где на бетонных блоках рисует граффити — космические корабли с облупленной краской. Однажды замечает, что трещины на стене сами смыкаются, когда он проводит пальцем. В
Маша, 16 лет, в рваных джинсах и с наушниками на шее, прячет под кроватью потрёпанный блокнот со стихами. Её отец Сергей, водитель грузовика с татуировкой якоря на предплечье, ругается из-за сломанной микроволновки в хрущёвке на окраине Минска: «Опять твои эксперименты с проводами? Музыкой сыт не будешь». Девушка крадёт из его куртки ключи от фуры, пока он спит на диване под звук футбольного матча. В дороге, между Гомелем и Брестом, она подбрасывает водителю-попутчику Лехе сигарету через