Kathi Muhammad

В Бруклине, на кухне с облупившимся кафелем, 27-летняя Миа Джа находит в коробке из-под риса письмо от покойной бабушки. "Если читаешь это, я уже не успела объяснить, почему отец скрывал твое существование", — строчки написаны химическим карандашом. Ее сводный брат Карлос, разнорабочий с татуировкой удава на шее, ворчит, разбирая старые квитанции: "Опять семейные тайны? Дед двадцать лет за газ не платил — может, сначала это решим?" Они едут в Новый Орлеан, где в доме на
Лиам, бывший механик из Невады, первым заметил камеру над дверью в подземном бункере. Он разбил фонарь об ржавую трубу, когда Эмили, медсестра с перебинтованной левой рукой, нашла в ящике стола консервы 2018 года. «Ты вообще понимаешь, что мы здесь на сутки?» — бросила она Картеру, который рылся в синем рюкзаке с аптечкой. Тот проигнорировал её, достал ключ-карту с царапиной в форме спирали. Джена, тиктокерша в порванных джинсах, сразу начала снимать на телефон: «Они сказали, выход один. Кто