Srishti Jain

Арджун, 22 года, торопливо перебегает рельсы между вагонами мумбайского поезда, опаздывая на собеседование в офис колл-центра. В кармане джинс — смятая распечатка резюме с опечаткой в слове "менеджмент". Дома, в двухкомнатной хрущевке района Дадар, мать Сумонрани закатывает тесто для чапати, крича через окно соседке: "Опять молоко подорожало — скоро кофе будем водой из-под крана разбавлять!". Отец-водитель рикши, Пракаш, чинит сломанный счетчик на кухонном столе, бурча:
Представь: последние минуты решающего матча, солнце палит так, что даже трибуны кажутся раскаленными. Мяч на точке, а вокруг — тишина, будто весь мир затаил дыхание. Вратарь, парень из глухой деревни, едва сдерживает дрожь в коленях. Он знает: промахнись — и обратно в нищету, где даже надежда ростом с пылинку. А нападающий? Городской выскочка с дорогими кроссовками и кучей амбиций. Глаза горят, как угли, но внутри — пустота. Интересно, он вообще помнит, каково это — играть не ради славы, а