Рикардо, 17 лет, в рваных кедах пробирается через переулки фавелы Санта-Марта, прижимая к груди потёртый планшет. Над головой — провода, спутанные как корни мангового дерева, в воздухе — запах жареной муки *акараже*. Сестра, Мария, ждёт его у киоска с *кашасой*: «*Cadê o dinheiro?*» — шипит она, поправляя повязку на руке, где татуировка «Ordem e Progresso» выцвела от солнца. Внезапно рёв мотоциклов — банда «Красных Кепок» проносится мимо, швыряя в лужу пакет с белым порошком. Рикардо прячет
Сара, медсестра из муниципальной больницы Сан-Паулу, каждый день протирала полы хлоркой, пока не встретила Рикардо — фотографа, который снимал репортаж о буднях отделения. «Твои руки дрожат сильнее, чем у моих пациентов», — бросила она, заметив, как он перематывает плёнку. Он принёс ей на следующий день фото: её силуэт у окна морга, залитый красным светом неона. «Это не я», — усмехнулась Сара, но спрятала снимок в карман халата. Вечерами они сидели в его квартире над баром «Казабланка», где на
Карлуш, пятнадцати лет, каждое утро разгружал ящики с манго на рынке в Сантусе, пока соседка Мария не затащила его на пустырь за школой. «Ты же ногами думаешь, а не головой», — бросила она, кидая мяч в ржавые ворота. Он мечтал о контракте с «Коринтианс», но после школы чинил мопед отца, пахнущий бензином и рыбьим жиром. По вечерам у автомата с гуараной собирались местные: Рикардо с гитарой, толстая Лусиана, жевавшая жуансиньо, и Жоао, который тайком торговал сигаретами из Аргентины. Конфликт
Лукас, 15 лет, каждое утро пробирался через шумный рынок «Кариока» в Рио, чтобы добраться до муниципальной школы искусств. В рюкзаке — потрёпанный блокнот с аккордами для гитары и чековая книжка от матери, которая ворчала: *«Музыка крышу не накроет, учись на инженера»*. В перерыве между уроками он прятался за мусорными баками у гаража, наигрывая мелодии на расстроенной гитаре с отклеившейся наклейкой «The Clash». Там же встретил Изабелу, новенькую из Салвадора, которая рисовала граффити на