Лида, в синем халате с потёртыми локтями, каждое утро мешала глину в цеху завода «Гжельский узор». В кармане — чек из ЖЭКа за долги по коммуналке. «Опять печь барахлит», — буркнул слесарь Семён, вытирая руки о засаленную тряпку. В обеденный перерыв, перекусывая чёрным хлебом с салом, Лида заметила трещину на стенке чашки с кобальтовым петухом — ту самую, что дед расписывал перед уходом на фронт. «К пятнице десять коробок под кальянные наборы, — крикнул через порог мастер цеха, — китайцы ждут».
Представляешь, жил себе Егор Жжёнов – ну настоящий местный шериф, вроде как сам всё под контролем держал. Криминал хоть и был, но тихо себе копошился, знал своё место. А тут как гром среди ясного неба – спускают сверху какого-то полковника Ганецкого. Типа, новый начальник, всё по учебникам, с галстуком и бумажками. Жжёнов-то уже годами по-своему работал: то ли закон, то ли понятия – сам чёрт ногу сломит, но порядок ведь был! И вот начинается цирк. Сперва – на военку напали, оружие слили.
Знаешь, такая история... Представляешь, парень — только выпустился из школы, радость же, все впереди. И вот он идет домой, буквально рукой подать до родного порога. А потом — выстрел. Случайная пуля, охотники где-то в кустах... И всё. Просто кончилось. Ванька-егерь и его Анна, она же на сносях, — как жить после такого? Не то что не знают, кто убил — даже с чего начать. А внутри эта ярость, знаешь, когда хочется стену кулаками крушить, но вместо этого молча копаешься в каждом следе, в каждом