Чжан Юу

Ли Мэй, 34 года, каждое утро покупает два паровых баоцзы у лоточника возле станции метро Чэнфэн. Работает в муниципальной библиотеке: расставляет потрепанные книги, заполняет формуляры учеников, протирает пыль с портретов местных чиновников. По вечерам заваривает жасминовый чай в жестяной кружке, которую ей подарил Вэй Цзэ — друг детства, чинящий мопеды в мастерской через дорогу. «Опять эти книги заменят тебе закат?» — кричит он через открытое окно, пачкая руки в машинном масле. Ли Мэй
Ли Вэй, архитектор с привычкой теребить цепочку от старых часов в кармане, нашел дневник под треснувшей плиткой в особняке 1930-х годов на окраине Шанхая. В нем — эскизы женщины в платье с жасминами и адрес аптеки на улице Фуцин. Там он столкнулся с Сяо Линь, которая вытирала пыль с банок, где плавали змеи: «Вы тоже ищете цинхуа? Его привезут в четверг». На обратной стороне ее блокнота он увидел тот же узор, что и на полу тайной комнаты — переплетение ивовых ветвей. Через три дня Ли Вэй