Клара, 23 года, в рваной кожанке, разбирает коробки на чердаке дома в Нёрребро. Под слоем пыли находит конверт с выцветшей фотографией: мать, Ингрид, стоит в оранжерее с букетом синих цветов, которых Клара не узнает. «Смотри, Эйнар, — тыкает пальцем в стеклянную крышу на снимке, — это же парк Бакке? Там теперь автостоянка». Брат, 19 лет, в наушниках с отслоившейся краской, молча переворачивает фото — на обороте координаты и дата: 17.09.1998. Вечером они пробираются через забор на заброшенный
Лиза, 23 года, работает в крошечной кофейне на окраине Ольборга. Каждое утро она вытирает подоконник от соли, которую приносит ветер с Северного моря. За стойкой — разговоры с Эйнаром, рыбаком, который берет двойной эспрессо перед выходом в море. «Ты снова не спала?» — тычет он в синяки под ее глазами. Она прячет под шарфом старый медальон с треснувшим янтарем, найденный в пустом ящике умершей бабушки. По вечерам Лиза бродит по доки, где ржавые контейнеры покрыты граффити с рунами. Один символ
Представь парня из Тегерана, который влип в эту датскую зиму — холодно, серо, а он мечется между миграционкой и дешёвой работой на стройке. Вроде бы и жизнь начинает налаживаться: новые лица, даже девушка местная появилась… Но как только звонит жене и детям — голос дрожит, будто они там, за тысячи километров, чувствуют его ложь сквозь телефонную трубку. А прошлое-то не вычеркнешь, да? То родня напомнит о долгах, то в голове прокручивает, как оставил их ради призрачного «завтра» в чужой стране.