Кэтрин Келли Лэнг

Лора, барменша из захолустного кафе в Гленвуде, каждое утро вытирала стойку тряпкой с запахом прогорклого кофе. Её дочь Эмили, 14 лет, рылась в коробках на чердаке старого дома и вытащила потрёпанный дневник с символами, напоминающими переплетённые корни. «Смотри, тут даты совпадают с пожаром 1983-го», — Эмили тыкала пальцем в страницу, пока Лора разбирала посуду. Брат Лоры, Джейкоб, чинил в гараже мотоцикл и молчал о странных ожогах на руке, которые появлялись после полуночи. В четверг Мэй, их
Лила, 22 года, моет столики в кафе *Snowflake* на углу 5-й улицы и Элм-авеню. Ветер сбивает гирлянды с витрины, а она ругается сквозь зубы: «Опять эти провода… Кто так вешает?». За стойкой Майк, бармен, смеётся, поправляя оленью шапку: «Ты ж сама вчера крепила». В дверях — мужчина в чёрном пальто (Майлз, 28), просит двойной эспрессо. Лила замечает шрам на его руке, когда он платит мелочью. Позже она видит его в парке у катка — он учит детей танцевать вальс под динамик, играющий «Carol of the