Луана, 22 года, стирает окровавленные футболки в подвальной прачечной на Rua das Acácias. Её брат Диого, с татуировкой змеи на шее, приносит свёртки с порошком, прячет под стиральными машинами. "Прекрати таскать это сюда, – шипит Луана, вытирая руки об фартук с пятном кофе. – Мать узнает – инфаркт будет". Диого смеётся, достаёт из кармана пачку *Bauducco*: "Зато печенья хватит". За окном – рёв мопедов и вонь мусорных баков, которые не вывозили неделю. В баре *Caiçara*, где
Карла, 22 года, приехала из Сан-Паулу в Рио-де-Жанейро, поселилась в обшарпанном общежитии на Rua do Catete. Ее соседка, Луана, каждую ночь громко слушала фанк под *"Tá com o celular na mão, mas não me dá atenção"*, пока Карла не хлопнула дверью: «Ты спать когда собралась? Завтра же экзамен по экономике!» На кухне вечно не хватало кофе — остатки сливали в термос те, кто просыпался раньше. Жулия, 20 лет, из провинциального Пирапоны, подрабатывала официанткой в кафе у вокзала. Ее форма
Представь: всю жизнь ты смешишь людей под куполом цирка, а потом вдруг ловишь себя на мысли, что смешить-то и не хочется. Вот так и Бенджамин — клоун из дуэта с этим вечным балаганом Вальдемаром. Они ж как братья-близнецы в гриме: шутки, трюки, публика хохочет... А внутри у него — тишина. Как будто кто-то выключил свет в самой яркой части души, понимаешь? И ведь цирк-то для него дом был, не просто шатер с опилками. А он взял да и сорвался с места — даже не чемодан собрал, а схватил только