Лука копался в коробках с красками на блошином рынке Сан-Лоренцо, пока София торговалась за старую кисть с продавцом в полосатой футболке. «Ты уверена, что эта гадость подойдет для портрета?» — спросил он, разглядывая треснувшую ручку. Она выхватила кисть, ткнула его в бок: «Лучше, чем твои мазки вчера — Мара кричала, что ты испортил стену в кафе». Вечерами они собирались в подвале на Via dei Serpenti, где Марко, их сосед-графитист, вечно дымил самокрутками, критикуя эскизы для выставки в
Знаешь, мне иногда кажется, что в Ривомброзе никогда не бывает покоя. Только вчера, кажется, Элиза бегала по этим холмам с ветром в волосах, а теперь — бац! — уже её дочь на первом плане. Двадцать лет пролетели как один миг, а тут ещё Наполеон со своими «освободителями» нагрянул. Свобода, равенство, братство — красиво звучит, да только после их марша по Пьемонту остались не флаги с лозунгами, а пустые амбары да глаза, полные страха. Кстати, слышал эти байки про партизан в масках? Будто бы