В центре этой увлекательной истории - молодой и амбициозный корреспондент, который отправляется в Рим для работы над своим следующим большим материалом. На пути к его приключению происходит неожиданная встреча, которая переворачивает его мир. В поезде он случайно знакомится с завораживающей женщиной, путешествующей в первом классе. Она излучает таинственность и шарм, которые мгновенно привлекают его внимание. Искры, возникшие между ними с первого взгляда, становятся искрой для серии комических
Нерон, которого обвиняют в поджоге Рима и преследовании христиан, лишь мечтает о сцене и беззаботных развлечениях. Однако Сенека, коварная мать Агриппина и продажные сенаторы планируют его свергнуть и заключить в лечебницу. Христианское подполье под руководством апостола Петра стремится к религиозной власти. Когда Нерона арестовывают и помещают в психиатрическую больницу, его верные друзья, во главе с неунывающим Петронием Арбитром и бывшей христианкой Ликией, решаются на дерзкую спасательную
Массимо, худощавый оператор с неизменной «Зенит-М» на шее, каждое утро торопился к кинотеатру «Империо», где снимал рекламу для местного винного магазина. Там же крутилась Лучано, его напарник, вечно жаловавшийся на перегоревшие лампы: «Опять эти проклятые софиты — хоть в темноте снимай!» После съемок они заваливались в кафе на площади Навона, где Массимо ворчал на крошечный оклад, заедая горечь эспрессо сигаретой «Мальборо». Лучано подкалывал: «Лучше бы снимал портреты для свадеб — там бабло,
Марчелло, электрик с облупившимся чемоданом инструментов, три дня чинил вентилятор в съемной квартире на via Tiburtina. Его жена Лучиа, пахнущая жасминовым мылом, вытирала со лба пот тряпкой для посуды: «Либо эта железяка заработает, либо я ночую у матери». Теща Ада, сидя в углу на стопке газет «Il Messaggero», щелкала семечки и ворчала, что молодые даже кондиционер себе позволить не могут. К вечеру Марчелло сдался, выпил теплого перно и полез на крышу — спать на матрасе под проржавевшей
В квартире на третьем этаже дома возле трамвайных путей Лидия разливает кофе в потёртые стаканы. Карло, её муж, в спецовке с фабрики "Бревини", мнёт в руках газету: *"Забастовку продлили, Лидия. На этой неделе — только базовый оклад"*. Она молча поправляет фартук, заляпанный томатным соусом, и смотрит на дырявые сандалии Софии, которые та бросила у порога. Девочка, рыжая и веснушчатая, во дворе играет в классики, рисуя мелом квадраты рядом с ржавым автомобильным кузовом.
Марко, грузчик с неаполитанского порта, обнаружил в ящике с апельсинами свёрток кокаина. Его брат Лука, чинивший в тот день старый «Фиат» у гаража на via dei Tribunali, усмехнулся: «Кому-то перекрыли кислород. Спроси у Сандро — он слышал, как Риккардо ругался с калабрийцами». Сандро, торговавший дешёвыми часами возле Пьяцца-Меркато, подтвердил: банда Риккардо, Винченцо и Джорджо метит на их район. За пару дней до этого Лука видел, как Джорджо разгружал ящики у заброшенной таверны «Золотой
Марчелло, владелец полуразвалившегося модельного агентства в Милане, каждое утро начинал с проверки старых контрактов в ящике дубового стола. Его партнёрша Лидия, в замшевом жакете с выцветшими локтями, разбирала письма от провинциальных девушек, мечтавших о съёмках для каталогов. «Вот опять Анна пишет из Сицилии — хочет вернуть депозит», — бормотала она, зажигая «Мальборо». Агентство ютилось на третьем этаже дома на Via Montenapoleone, где лифт ломался раз в неделю. Клиентка в перьях и сапогах
Лука Мантовани, водитель грузовика из пригорода Милана, каждое утро начинал с сигареты и эспрессо в баре «Аль Бачио». Его жена Роза кричала из кухни: «Опять опоздаешь, кретин!» — пока он искал ключи под кучей старых квитанций. В пятницу, 13-го, фура с персиками застряла в тоннеле Монте-Бьянко — Лука просидел три часа в темноте, слушая трансляцию футбола по рации. Вернувшись, узнал, что фирма обанкротилась, а последнюю зарплату вычли за порчу товара. На автозаправке в Болонье он столкнулся с
Марчелло, в потрёпанной кепке и резиновых сапогах, каждое утро разгружал корзины с кальмарами на рынке Порто-Веккьо. Его соседка Роза, торгующая лимонами, кричала: «Смотри, у тебя креветки воняют, как твоя лодка!» Он плевал на асфальт, закуривал и шёл в бар «Il Gabbiano», где Луиджи, его кузен, пересчитывал пачки лир под стойкой. Разговоры всегда об одном: долги за сетки, штрафы береговой охраны, девчонка из Марселя, которая три ночи назад оставила на причале чемодан с мокрыми банкнотами. В
Леонардо, худой парень в кожаной куртке с дыркой на локте, ковыряет замок в квартире на улице Трастевере. В соседнем кафе пахнет жареными артишоками, а из радиоприёмника доносится матч «Ромы». Внезапно дверь распахивается — на пороге цыганка Магда, в платье с выцветшими розами, держит кошелёк с деньгами и пачкой сигарет MS. «Ты что, совсем курицу не держал? — шипит она, — Хозяин вернётся через десять минут, а ты тут как статуя». Леонардо хватает её за руку, замечая шрам на запястье: «След от
Лука, худощавый механик с вечно замасленными руками, каждое утро покупает круассаны в бакалейной лавке на углу via della Paglia. Его соседка Карла, рыжеволосая учительница начальных классов, нарочно ставит ему подножку у мусорных контейнеров: «Опять двигатель ночью ковырял? Соседи спать не могут!» — кричит она, поправляя платок на плечах. Их перепалки начинаются из-за мелочей — кто оставил велосипед в подъезде, чья кошка разбросала объявления из почтового ящика. В четверг, после дождя, Лука
В старом отеле на адриатическом побережье Анна-Мария, владелица с железной выправкой, каждое утро обходит коридоры, звон ключей на её поясе сливается со скрипом половиц. Её дочь Карла, двадцатилетняя блондинка с надтреснутым голосом, прячет под матрасом ноты неаполитанских песен — мечтает сбежать в Рим, но боится признаться матери. «Ты думаешь, эти бумажки накормят тебя?» — бросает Анна-Мария, находя закатанный в простыню листок с аккордами. Сын Лука, студент-архитектор, рисует в тетради эскизы
Альберто Моретти, в синей робе, оттирал масляные пятна в гараже на окраине Милана. Его друг Лука, толкая ящик с гаечными ключами, хрипел: «Снова вляпался? Россетти не шутит — видел, как его люди у пиццерии крутились?» Альберто молчал, вытирая руки тряпкой. Вечером у бара «Голубая лагуна» Марчелло Россетти, поправляя шелковый шарф, шипел: «Ты думал, тюрьма кончилась? Счетчики на Via Padova горят — это мой район». Анна, учительница из школы на Via dei Cinquecento, ждала Альберто у киоска с
Марко, адвокат с пятнами от эспрессо на галстуке, каждый день толкается в переполненном римском трамвае №3. Его офис на via dei Coronari — комната с отслоившейся штукатуркой, где папки с делами валяются рядом с коробками от пиццы «Бьянка». Клиентка, Анна Мария, табачная фабрикантка, требует взыскать долг с бывшего любовника: «Он украл мою коллекцию часов, даже те, что с перламутром!» Марко ворчит секретарше Франке, печатающей на машинке «Olivetti» с оторванной клавишей Enter: «Снова драма из-за
В центре — семья Бальцони, владеющая крупным магазином в Милане. Витторио, седовласый хозяин, каждое утро проверяет прилавки с жёлтым блокнотом, куда вписывает цены чернильной ручкой. Его сын Лука, в кожаном пиджаке, настаивает на установке кассовых аппаратов: «Пап, это 1986 год, мы не в пещере живём!» Продавщица Анна, с вечно растрёпанной чёлкой, переставляет манекены у витрины, поправляя платье с оборками. Клиентка в шляпке-таблетке тычет пальцем в шёлковый шарф: «Этот оттенок розового мне не
Марко торопливо затягивал сигарету у киоска с газетами на углу via Roma. Его друг Лука, облокотившись на потрёпанный мопед Piaggio, смеялся: «Вчера ты проспал встречу с Франческой. Она грозилась бросить тебя в фонтан, как туристов». За спиной у них маячил бар «Il Gabbiano», где Сильвия, сестра Марко, мыла стопки, громко ругаясь с пьяным рыбаком из-за разбитого бокала. К вечеру вся компания собиралась в гараже за автосервисом Отторино — там на ящиках из-под апельсинов валялись схемы подпольного
Марко и Лука Бьянки торгуют поддельными кассетными плеерами на рынке Портичелло в Неаполе. Старший, Марко, в засаленном пиджаке, вечно поправляет галстук с пятном от кофе, пока Лука в рваных кедах заманивает туристов: «*Настоящая японская техника! Проверь батарейки сам*». Когда полицейский в форме появляется у лотка с фальшивыми Rolex, братья срываются через переулок Сан-Анджело, задевая корзины с лимонами. «*Опять твой громкий рот нас сдал*», — шипит Марко, прячась в прачечной за углом. Лука
Франко, детектив с потрепанным блокнотом в кармане кожаного жакета, каждое утро начинал с эспрессо в кафе на углу Виа-дель-Говерно-Веккьо. Его напарник Лука, вечно опаздывающий и жующий круассан, находил его там: «Опять труп нашли у Кампо-деи-Фьори. Рыбаки кричат, что пахнет хуже тухлых мидий». В кармане жертвы — чек из антикварной лавки на Виа-Джулия и обрывок газеты с загадочными цифрами. Сильвия, подруга Франко из архивного отдела, разбирала бумаги за стопкой папок: «Здесь не даты…
Марчелло Равани, детектив с пятнадцатилетним стажем, разминает затекшую шею в кабинете комиссариата на улице Фаччио. Его напарница, Клаудия Манчини, доедает корнетто, оставляя крошки на карте Милана с отметками возле вокзала Порта-Гарибальди. «Вчерашний труп в канале — не просто бомж, — бормочет Равани, пришпиливая фото с синим оттенком кожи. — В кармане нашли ключ от сейфа Banco di Roma». Манчини протирает очки рукавом: «Проверим камеры. Там рядом два наркопритона, но охранник говорил, что
Марко, пятнадцать лет, каждое утро объезжает на потёртом Vespa узкие улочки Трастевере, чтобы успеть к первому уроку в лицее имени Данте. После школы тусуется с Лукой возь киоска с *gelato* — тот вечно в краске из-за подработки в автомастерской отца. «Слушай, если завтра не сдам тест по латыни, мама мою гитару продаст», — Марко давит растаявший шоколад в стаканчике, а Лука смеётся: «Тебе бы в цирке с медведями латынь учить, они умнее нашей Мальвизи». Дома — запах томатного соуса и крики младшей