Гана, чья прошлая жизнь была омрачена военными действиями и службой в армии, вернулся домой с надеждой на мирную жизнь. Но его неугомонный дух и стремление к справедливости не позволили ему сидеть сложа руки. Осознавая, что преступность продолжает подтачивать фундамент его родного города, он решает использовать свои боевые навыки для защиты беззащитных и борьбы с нарушителями закона. Его действия привлекают внимание общественности, и Гана быстро становится героем в глазах многих. Однако его
Бесстрашный Кадамбан живет на севере Индии и посвятил свою жизнь борьбе с браконьерами, охотящимися на слонов ради бивней. Его главная цель — поймать коварного Махендру, браконьера, чья сестра тайно влюблена в Кадамбана. Однажды ему предстоит встать в открытую войну против своих врагов, но он готов рискнуть всем, чтобы восстановить справедливость и защитить уникальные леса Индии от разрушения.
Раджеш, 24 года, в рваной рубашке и с потёртым блокнотом, пробирается через гудящий рынок Мачерлы. В кармане — список жителей, чьи колодцы высохли после начала стройки химического завода. «Ты опоздал на час, — бросает Амита, поправляя очки, пока они сидят в чайной с треснувшим вентилятором. — Сингх уже переманил старосту: обещал школу, которой не будет». Раджеш хмуро разминает ладонь со шрамом от прошлой стычки с полицией: «Школа? Дети здесь до десяти лет не доживут, если завод запустят». Амита
Рави, 23 года, чинил мопед у входа в обшарпанную хрущёвку в Мумбаи, когда услышал крики с крыши. Его сестра Амиша, 17, в школьной форме с потёртыми локтями, махала тетрадью: «Мама опять звонила с завода — говорят, вечером будут задерживать зарплату». На кухне в кастрюле под крышкой киснул дал, а из соседней квартиры доносился запах пережаренного карри. Рави вытер руки о рваные джинсы: «Если я сегодня опоздаю на смену, босс вычтет полдня. Скажи ей… ничего не говори». В автобусе №47, где
В деревне Нарапур, затерянной между рисовыми полями и высохшими реками, старик Викрам каждый день чинит велосипеды под раскидистым баньяном. Его внучка Прия, в потёртом школьном платье, тайком подкладывает гвозди на дорогу — чтобы дедушка не остался без работы. Однажды её ловит за этим Сурендра, сын местного торговца удобрениями: «*Ты думаешь, если у всех сдуются колёса, твой дед станет счастливее?*» — смеётся он, вытряхивая из карманов ржавые болты. В ответ Прия молча рисует палкой на пыльной
Арджун, худой парень в потертой кожаной куртке, пробирается через переулки Дарави, обходя лужи с дождевой водой и разбитые киоски с чаем. Его цель — офис текстильного магната Судхира Мехты на набережной Марин-Драйв. В кармане — флешка с записями звонков, где Мехта обсуждает поставки героина в контейнерах с хлопком. «Ты где, дурак? — шипит в наушниках Викрам, его наводчик, жующий паан. — Копы уже у склада». Арджун, перелезая через ржавый забор, роняет монету с изображением Ганеши — подарок
В Мумбаи Аджай, водитель старой рикши с потёртым сиденьем, каждое утро подвозит Прию до колледжа. Она, в синей форме с потёртым локтем, прячет в сумке дешёвые самосы, которые он воровал у уличного продавца: «Опять голодная будешь?» — смеётся он, а она щупает в кармане смятый чек за учебники. Вечерами они сидят на крыше его дома-трущобы, слушая рёк мотоциклов внизу. Отец Прии, полицейский с потёртым ремнём, однажды застаёт их за рукой в руке: «Ты думаешь, я позволю дочери мыть полы в чужих
Представь, что ты думаешь, будто всё под контролем: враги повержены, справедливость восторжествовала. А потом бац — из прошлого выползает что-то, от чего мурашки по спине. Вот так и наша героиня, уже уставшая от бесконечной игры в кошки-мышки, вдруг осознаёт, что её месть была лишь первым актом. Новый враг — не просто бандит с улиц Мумбаи, а кто-то ближе, опаснее. И ладно бы только это: её союзники теперь смотрят на неё с подозрением, будто она сама стала частью ядовитой змеи, которую когда-то
Знаешь, иногда ловишь себя на мысли, как много в нашей жизни крутится вокруг этих невидимых ниточек — социальных связей, статусов, неписаных правил. Читал недавно одно исследование, так там прямо как в жизни: мы то бежим за одобрением, то прячемся от осуждения, будто актёры на сцене без зрителей. А ведь правда — на работе, в кафе, даже в соцсетях постоянно примеряем маски, подстраиваемся под чужие ожидания. Интересно, а если вдруг перестать? Сорвать все эти ярлыки и просто быть… Но нет, сразу
Знаешь, иногда бывают моменты, когда тело говорит громче слов. Вот как тогда — помню, как замер в полумраке зала, а на сцене... Боже, это было не просто движение. Каждый жест — будто вспышка молнии: резко, страстно, до мурашек. Ты чувствовал, как воздух вибрирует от энергии? Как будто танцоры выворачивали душу наизнанку, а ты невольно ловил себя на мысли: «Черт, а я-то думал, что просто пришел на спектакль...» А эти паузы между номерами! Неловкое шуршание программок, чей-то сдавленный вздох —
Представляешь, Гаутам Рамалингам — репортер, который годами копошится на задворках местного ТВ. Никаких сенсаций, только скучные отчеты о ярмарках урожая и открытии новых автобусных остановок. Серьезно, за всю карьеру он даже фальшивой справки о ковиде не видел! Ну а как иначе — парень-то наивный, верит, что мир крутится вокруг честных заголовков. И тут бац! Его самого втягивают в какую-то авантюру с поддельными документами. То ли контракт подсунули с подвохом, то ли квартиру «продали», которая
В 2013-м Аканша рванула в Испанию — учиться на психолога и, конечно, на глоток этой самой «европейской свободы». Представляла себе бесконечные вечеринки, tapas по четвергам и мудрых испанских профессоров... А вместо этого въехала в съемную конуру с плесенью на потолке и странной фигуркой слона на полке. И вот, пока разбирала чемоданы, вывалился этот дневник — потрепанный, с облезлым корешком. Ну, думала, чья-то школьная драма, ан нет. Открыла — и как будто провалилась в чужую жизнь: Комала,