Джузеппе, вернувшись из армии, обнаружил, что его дом в неаполитанском квартале Меркато заложен за долги отца. Старый рыбак Винченцо, отец, прячет глаза за банкой анчоусов: *«Ты думал, море вечно кормит? Лодку шторм разбил, а кредиторы — хуже акул»*. Джузеппе идет к брату Карло, который теперь торгует сигаретами из-под полы возле порта. Там же мелькает Лидия, дочь ростовщика Сальваторе, — она втирает пятно вина с платья, случайно задев ящик с контрабандой. *«Твои руки только долги считать?»* —
Антонио, скульптор из Рима, целыми днями лепит гипсовые фигуры в мастерской на Via Margutta. Его соседка Элен, француженка, работает переводчицей в издательстве на углу Piazza del Popolo. Утром, пока он разогревает эспрессо на газовой плите, она стучит в дверь: "Опять гипс в раковине. Ты решил зацементировать весь квартал?" Он молча протягивает ей чашку, но она разбивается о плитку — Элен нервно сжимает край стола, её мокрые волосы пахнут дешёвым шампунем. Днём она наблюдает, как он
В приморском городке под Генуей Анна, жена рыбака Луки, каждое утро развешивает на балконе мокрое белье, пока соседка Клара, француженка замужем за учителем Марко, выбивает ковер. «Опять сети в коридоре!» — ворчит Анна, спотыкаясь о груду канатов. Лука хрипло смеется: «Лучше пахнет, чем твои духи». По четвергам женщины встречаются на рынке — торгуются за треску, перешептываются о пьяных выходках механика Джузеппе, который пропивает зарплату, пока его жена Мария штопает дырявые рубашки под
Витторио Марелли каждое утро выкуривал Nazionale у киоска на площади Дуомо, прежде чем зайти в офис клуба. Его секретарша, Клара, оставляла на столе папки с неоплаченными счетами и жалобами болельщиков — последняя начиналась словами: «Опять этот дурак Сантини забил в свои ворота!» В раздевалке после матча тренер Риккардо Бьянки тыкал пальцем в грудь полузащитника: «Ты думаешь, газоны тут самосийно растут? Сорок лет в Serie B сидим!» Марелли в это время торговался с агентом из Турина, который