Люк Бернье

Кэролайн Блейк переезжает в Портленд после побега из-под стражи, сменив рыжий парик на чёрную стрижку. Она устраивается в штаб мэра Харриса под именем Линда, выдавая себя за организатора благотворительных акций. В офисе с потрескавшимися стенами и гирляндами из долларовых купюр она незаметно подменяет документы по реновации квартала, параллельно флиртуя с охранником Гэри. «Вы же не против помочь с ёлкой?» — она протягивает ему коробку с игрушками, внутри — диктофон, записывающий его признания о
Лила, 17 лет, рисует углем на развалинах старого кинотеатра в Сиэтле, когда внезапно видит вспышку — чьи-то воспоминания: мальчик в желтой куртке падает с велосипеда, запах жженой резины. Она находит Картера, 19-летнего механика, чинящего мопед за закусочной *Diner’s Edge*. Его руки в масле, на шее — цепочка с треснувшим кулоном. "Ты тоже это видишь?" — спрашивает она, показывая набросок. Он молча роняет гаечный ключ: "Откуда ты знаешь про мое детство?" Следующие дни они
Лика, в потёртой кожанке, приходит в театр через месяц после увольнения — её вызвал новый режиссёр Марк, бывший однокурсник. В зале пахнет пылью и растворителем: рабочие красят фанерную лестницу для спектакля «Три сестры». «Ты думала, мы тут гирлянды вешаем?» — Марк тычет пальцем в её старый сценарий с пометками на полях. Лика замечает, как дрожит его рука, когда он поправляет очки. За кулисами Аня, костюмерша с синим инеем на ресницах, суёт ей свёрток с обезболивающим: «Для Никиты. Скажи, чтоб
Лора, медсестра из Брайтона, каждое утро раскладывает таблетки по контейнерам, пока её муж Марк, электрик с обветренными руками, жарит яйца. «Гарет звонил — опять перебои на стройке у моря», — бросает он, вытирая жир со сковородки газетой. Лора кивает, замечая песок в складках его рабочих ботинок. Вечером, когда Марк задерживается «из-за аварии на подстанции», она находит в кармане его куртки чек из кафе на Риджент-стрит — того, что рядом с библиотекой, где работает Эмили в очках с зелёной
В старом районе Заречья Майя, рыжая старшеклассница в рваных джинсах, случайно находит в подвале школы потёртый дневник 1987 года. На страницах — схемы тоннелей под городом и записи о «пробуждении теней». Её сосед Дерек, парень с шумным дыханием из-за астмы, замечает в заброшенной прачечной на улице Грушевой движущиеся тени: «Они как смола — липкие и тянутся за тобой», — говорит он, нервно поправляя очки. Тем временем Лина, дочь местного таксиста, обнаруживает в гараже отца коробку с плёнками,
Лора, бывшая барменша из Сен-Клэр, нашла в старом чемодане отца фотографию с обведенным красным крестом — заброшенный склад на окраине городка. Грегори, её младший брат, чинил в гараже потрёпанный грузовик, когда она ворвалась с криком: «Тут не только ржавчина под капотом, смотри!» На снимке — группа мужчин в чёрных плащах (1920-е?), а на стене за ними — символ, повторяющий родинку на её шее. «Тысячу раз видел это место, — бросил Грегори, вытирая масло с рук. — Там теперь бомжи да крысы». Но к
Лиз Тёрнер, официантка из захудалого кафе в Брикстоне, нашла в кармане чужого пальто смятый конверт с надписью *"Для Эмили, если я не вернусь"*. Внутри — ключ от сейфа и фото мужчины в военной форме. Она отнесла находку детективу Мартину Грэю, который пил эспрессо у стойки, разглядывая пятно ржавчины на ложке. *"Выглядит как дело 2004-го, — пробормотал он, — тогда пропали трое. Один из них — ваш отец?"* Лиз не ответила, заметив, как дрогнули его пальцы, когда он коснулся
Джейк Морли, электрик с обгоревшими пальцами от частых замыканий, получает анонимный звонок в гараже, где пахнет бензином и ржавчиной. «Твой брат должен исчезнуть до полуночи, или твоя дочь Эмили задохнется в старом трейлере на окраине Бирмингема», — голос в трубке хрипит, будто говорящий курит. Под стопкой машинных журналов Джейк находит пистолет с нацарапанной надписью «12-я улица». Он звонит жене Лиз, притворяясь, что задержится на работе, но слышит на фоне скрип качелей — Эмили нет дома.
Ох, вспомнил я тут один сиквел, который посмотрел пару лет назад. Ну знаете, когда в первой части всё уже было так себе, но создатели решили: «А давайте добавим ещё крюков, кровищи и криков!» Итог? Ну… Честно? Смесь «зачем я это смотрю» и «ладно, ещё пять минут». Персонажи там как будто сошли с конвейера: один кричит, второй спотыкается, третий… Ну вы поняли. А эти сцены с «инструментом» — бр-р-р, у меня до сих пор мурашки! Хотя, признаюсь, пару раз я ржал сквозь пальцы — настолько абсурдно всё