Линь Фэй, двадцатитрехлетний кузнец из деревни Шуйань, коптил рыбу на углях, когда старик Ли с соседнего участка прокричал через забор: «Опять почернело небо на востоке. Говорят, в горах тени шевелятся без солнца». Линь фыркнул, вытирая сажу о передник: «Тебе бы меньше лапшичной браги пить». На следующий день, чиня сломанный плуг у реки Хуаньло, он наткнулся на треснувший каменный диск с узорами, напоминающими змеиную чешую. Когда пальцы коснулись поверхности, из воды вырвался вихрь, сбивший
Линь Хуань протирала пот со лба тряпкой, пахнущей старой краской. За окном репетиционного зала на третьем этаже пекинского культурного центра гудели такси, а внутри пахло пластиковыми ковриками и лапшой быстрого приготовления из соседней гримерки. «Твои прыжки – как дохлая цикада», – бросил Цзян Вэй, поправляя динамик с треснувшим корпусом. Он всегда приносил ей баоцзы с капустой после ночных тренировок, но сегодня в пакете лежали только счета за аренду костюмов. Мать звонила ровно в семь
Сяо Чэн, парень в потертой кожаной куртке, каждое утро разливает эспрессо в кафе «Золотая чаша» на углу улицы Лунцюань. Его смартфон вечно трещит от уведомлений ставок на скачках — он ставит на лошадей по номерам, которые видит в узорах на пенке кофе. «Опять восьмёрка, — бормочет он, вытирая стойку тряпкой с запахом плесени. — Сегодня Чёрный Вихрь придёт последним». За дверью, в тумане, уже маячит Ли Минь, его школьный друг, с синяком под глазом и пачкой долговых расписок в руках. — Ты ж
Знаешь, иногда попадаются фильмы, которые выбивают тебя из привычного ритма — как резкий удар барабана посреди тишины. Вот смотрю я эту историю про амазонок в джунглях политики и власти, и понимаю: это же не про костюмы и декорации. Это про то, как железная воля сталкивается с хрупкостью человеческого. Героиня там — огонь! Смотришь на неё и думаешь: "Ну вот, опять сильная женщина", а потом ловишь себя на мысли, что за каждым её взглядом скрывается целая вселенная боли. Сцены битв...