Тичакорн Пхукхаутонг

Пун, студент факультета архитектуры, каждый вечер задерживается в кафе возле станции метро «Силом», рисуя в скетчбуке одно и то же лицо — Нанин, девушку с шарфом в горошек, которую встретил на лекции по истории искусств. Они разговорились из-за старого фотоаппарата «Canon AE-1», который она носила в рюкзаке с наклейками тайских рок-групп. «Ты тоже снимаешь на плёнку?» — спросила она, доставая смятый чек из-под батарейки. Через неделю Пун нашел её на крыше общежития, где она чинила сломанный
Нок, 58-летняя хозяйка заведения в переулке возле рынка Чатучак, каждое утро проверяет поставки креветок для том-яма. «Опять жилки не вытащили, — ворчит она, перебирая морепродукты, — Пим, скажи тому мальчишке-доставщику: если завтра пришлёт такую дрянь, пусть забирает обратно». Дочь Пим, 22 года, в джинсах с выцветшими коленями, закатывает глаза: «Мам, он уже три года не «мальчишка» — у него своя лодка в Самутпракарне». За стойкой Тан, пожилой таксист, потягивает ледяной кофе с сгущёнкой:
Чалерм, парень с татуировкой дракона на запястье, торопливо заворачивает остатки *пад тай* в кафе на улице Рамбутри. Его друг Вут, в потёртой кепке, шепчет: *«Встреча в три у храма Ват Сакет — ставки выше, чем в прошлый раз»*. Ночью Чалерм пробирается через рынок Чатучак, пахнущий специями и гниющими фруктами, чтобы добраться до подпольного клуба за кинотеатром «Сиам». Там, за столом с потертыми картами, он сталкивается с Киттичаем — кредитором в розовом пиджаке, который бросает пепел от сигары