Сабрина Рошелль Калание

Алан, парень с облупившейся татуировкой на запястье, моет полы в кафе *Warung Sederhana* возле рынка Глодок. Запах жареного темпе смешивается с ароматом гвоздичных сигарет от завсегдатаев. Однажды утром к столику у окна садится Риана в белых кроссовках, которые резко контрастируют с грязным линолеумом. «Кофе с гула-джава, без сахара», — говорит она, даже не взглянув в меню. Алан, вытирая руки о фартук с пятнами от соевого соуса, бормочет: «Сейчас будет», но замечает, как она рисует в блокноте
Райя, менеджер в рекламном агентстве в Джакарте, три года назад вышла замуж за Ади, инженера-строителя. Их квартира в районе Ментенг с видом на мангровые деревья постепенно заполнилась немытой посудой, счетами за электричество и молчаливыми ужинами. «Ты помнишь, когда мы последний раз говорили не о деньгах?» — спросила Райя, разбирая почту. Ади, не отрываясь от экрана телефона: «Вчера. Ты просила передать соевый соус». На работе Райя скрывала синяки под глазами за слоем консилера, а Ади
Знакомо, когда начинаешь смотреть что-то, ожидая легкого ромкома с попкорном, а вместо этого получаешь странный коктейль из цинизма и наигранной сентиментальности? Вот тут как раз такой случай. Представь: все эти красивые диалоги про "истинные чувства", но по ощущениям — будто наблюдаешь за рекламой дорогих духов, где всё блестит, а за кадром кто-то упорно считает бабло. Персонажи такие картонные, что кажется — дунешь сильнее, и они улетят в мусорку истории кино. Особенно