Цветок (2023)

Лейла, 22 года, моет полы в крохотном цветочном магазине «Блум» на окраине Чикаго. В кармане её потёртой джинсовой куртки зажат конверт — письмо от отца, найденное в коробке со старыми фотоаппаратами после его смерти. «Ищи теплицу за старым мостом. Там ответы про мать», — корявые строчки смешались с пятнами кофе. Её подруга Миа, парикмахерша с розовым ирокезом, щёлкает жвачкой, разглядывая карту: «Твоя мамка же сгорела в аварии в ’98?» Лейла перебирает засохшие лепестки камелии в ящике стола — те самые, что отец клал ей под подушку каждое 9 мая.

В заброшенной теплице с разбитыми стёклами Лейла находит проросший сквозь бетонный пол стебель с синими прожилками. «Это не ботаника, это химоза», — бормочет сосед-пенсионер Артур, тыча тростью в пробирки с мутной жидкостью. Ночью в её квартире взламывают дверь: женщина в чёрной широкополой шляпе роется в детских альбомах. «Скажи Саре, что долги надо возвращать», — шипит незнакомка, оставляя на холодильнике отпечаток ладони в масляной краске. В финале Лейла, спрятавшись в грузовике с удобрениями, видит как в портовом ангаре её мать в белом халате вводит шприц в корни гигантской лилии, которая шепчет её имя на диалекте, забытом ещё в викторианскую эпоху.