Аристократы (2021)

Юи Камисиро, девятнадцати лет, каждое утро поправляет складки на винтажном фартуке перед тем, как войти в столовую особняка Кудо в Киото. Киёока Кудо, двадцати пяти лет, сидит за столом из чёрного дерева, поднимает чашку: «Это ассами или сэнтя?» — спрашивает, не глядя. Юи, вытирая пыль с портрета предков, замедляет движения: «Кажется, сэнтя... но послевкусие горчит». Он хмыкает, ставит чашку — трещина на ручке, заклеенная золотой смолой, блестит при свете люстры. В коридоре Аяко, старшая горничная, шепчет Тацуми, дворецкому: «Снова ошиблась? Через неделю её выгонят». Юи, перебирая старые книги в библиотеке, натыкается на фотоальбом 1920-х: женщина в кимоно, похожая на неё, стоит у того же пруда с карпами. Киёока застаёт её за просмотром, хватает альбом: «История этого дома — не для посторонних», — но пальцы слегка дрожат.

Через три дня приезжает Хирото Кудо, старший брат, в костюме от западного портного. Он швыряет на стол документы: «Ты всё ещё играешь в благородство? Подпиши, пока не опозорил семью». Киёока поправляет занавеску, которую сдвинул сквозняк: «Здесь не играют, Хирото». Юи, прячась за ширмой, роняет медный кувшин — звон разносится по коридору. Садовник Рюноскэ, чистя секатор у камелий, бормочет: «Лучше не лезь, пока можешь». Ночью Юи, заметив свет из восточного крыла, пробирается мимо часов с кукушкой и находит пачку писем: «Долги перед банком Осаки... 1937 год». Киёока возникает за спиной: «Традиции — единственное, что держит эти стены». На следующее утро Юи просит Аяко научить её правилам чайной церемонии — та вздыхает, но достаёт свиток с иероглифами. Когда Хирото предлагает Юи деньги за информацию, она перекладывает угли в жаровне: «Я здесь не для предательства». Киёока, стоя за дверью, снимает с полки старую куклу-даруму — левый глаз нарисован криво.