Энди Уорхол

Лора притащила Эмили на ярмарку, несмотря на ее ворчание про недоконченную инвентаризацию в городской библиотеке. «Ты что, карточки с Dewey Decimal важнее каруселей?» — засмеялась подруга, поправляя платье в горошек, пока Эмили прятала под стойкой с лимонадом потрепанный томик Бронте. В углу павильона мелькнул новый учитель географии, мистер Коллинз — в рубашке с закатанными рукавами он разбирал ящик с глобусами. «Слышала, он из Чикаго?» — Лора толкнула Эмили локтем, но та уже уткнулась в
Лена Риджвей, 23 года, работает в прачечной на окраине Чикаго. Каждый день после смены она заходила в комиссионку мистера Харгрейва, где среди хрустальных пепельниц и потрепанных фотоальбомов стоял диван с выцветшей обивкой в горошек. «Пахнет как подвал моей бабушки», — сказала она, проводя рукой по протертому подлокотнику. На третий визит Лена заметила под сиденьем медный ключ, примотанный изолентой. В ту же ночь диван заскрипел, будто старые пружины пытались что-то выговорить, а в щели между
Эйб, повар с обожжёнными пальцами, каждое утро рубил говяжьи рёбра в закусочной *Golden Griddle* на окраине Чикаго. Его дочь Лора, 17 лет, протирала стойку содой, ворча: «Опять жир на плитке — клиенты подумают, мы крыс жарим». Заведение стояло между складом металлолома и закрытой бойней — запах жареного лука смешивался с кислым душком ржавых труб. В подсобке Эйб нашёл потрёпанную книгу рецептов 1923 года с пометкой «Для Маргарет» на титуле — имени матери Лоры, умершей при родах. «Тут про соус
Марко Руссо, водитель грузовика с выцветшей татуировкой якоря на предплечье, каждое утро заезжал за Лукой Бертинелли к его гаражу на окраине Нью-Джерси. В треснувшем боковом зеркале грузовика "Yellow Star" отражались коробки с перезрелыми бананами, которые Лука ворчал: "Опять гнильё везёшь, Марк. Через неделю колёса отвалятся — не моя вина". Марко доставал сигарету из-за уха, зажигал спичкой о рёбра кузова: "Босс сказал — до Бруклина за три часа. Или ты думаешь, я сам
Арчибальд Грейсон, седой магнат с привычкой жевать мятные леденцы во время совещаний, обнаружил пропажу документов из сейфа в своем кабинете на 45-м этаже небоскреба на Пятой авеню. Его младший сын Картер, в бархатном пиджаке с заплаткой на локте, нашел брата Лайонела в баре «Золотой якорь» возле порта: «Думаешь, папка поверит, что это я подменил контракты? — спросил Лайонел, стуча костяшками по стойке. — Ты же единственный, кто туда лазил», — бросил Картер, замечая следы губной помады на
Джонатан Прайс просыпается в три ночи, потный, с фрагментами сна о треснувшем зеркале в ванной и запахе жасмина. Он записывает детали в потрёпанный блокнот, лежащий рядом с остывшим чаем. Днём, за прилавком аптеки на Мейн-стрит, он разгружает коробки с аспирином, пока клиентка миссис Эверетт не бросает: *«Вам бы валерианы, мистер Прайс — под глазами синяки»*. Вечером, за ужином с женой Мартой и дочерью Эмили, он замечает на обоях в столовой трещину, повторяющую узор из сна. В школьном архиве
В Риверсайде, запыленном городке на окраине Техаса, механик Джек Брэннон копается в моторе синего «Форда» 58-го года. Его сестра Мэри, официантка в закусочной «Элмерс», замечает, что клиенты стали скупаться на чаевые. «Опять эти грузовики с прицепами стоят у старого элеватора», — бросает она, разливая кофе. По вечерам Джек пробирается через ржавые заборы к заброшенному складу, где слышит лязг цепей. Однажды в кармане его рабочей куртки появляется смятая записка: *«Не лезь, куда не просят»*. На
Джейк Морган, 23 года, в рваной кожаной куртке, сидел в задымленном баре в Бронксе. Он тыкал вилкой в холодную картошку фри, пока его подруга Лиза Рено, бывшая студентка-программист, демонстрировала поддельные документы на ноутбуке с наклейкой «Property of MIT». «Ты уверена, что этот логотип не отследит?» — спросил он, указывая на фальшивый банковский штамп. Лиза закатила глаза: «Рэй уже занес $200К на счета в Сан-Франциско. Твоя очередь — уговорить того лысого брокера из Queens отдать пароли».