Тьерри Хименес

Макс, 19 лет, в рваной кожаной куртке, разгружал ящики с оливковым маслом в марсельском порту, когда заметил Иеремию. Тот, загорелый итальянец лет сорока, курил у причала, пересчитывая пачки франков. «Слышал, ты умеешь водить грузовик без фар?» — спросил Иеремия, разглядывая царапину на двери фургона. Они поехали в Лион через горные серпантины, везя консервы и пару неопломбированных ящиков. В дороге Макс жевал вчерашний багет с сыром, а Иеремия рассказывал про жену в Турине, которая штопает ему
Знаешь, иногда в этом бетонном лабиринте случаются моменты, от которых сердце ёкает. Вот как эти истории про людей, которые сталкиваются случайно — будто вспышки света в серой толчее. Смеёшься над их нелепостями, потом вдруг комок в горле от чьей-то одинокой тени у метро, а через кадр уже ловишь себя на мысли: "Да это же про нас всех!". Как-то так незаметно пробирает — не пафосно, а тихо, по-домашнему. Словно сам стал тем парнем у киоска, который пялится на чужой смех сквозь дождь на
Представь: Париж, наш век, пятеро парней лет по двадцать — все как на подбор умные, взъерошенные, с томиками Августина под мышкой — зачем-то лезут в семинарию капуцинов. Ну, типа, хотят Богу служить, да только сами ещё не поняли, как с собственными-то демонами справиться. А над ними этот отец Фроманжер — такой обаяшка в рясе, улыбка как тёплый ветер, но взгляд — будто рентгеном тебя насквозь просвечивает. Ты смотришь на них и ловишь себя на мысли: да они же все как на ладони! То один в дождь