Стефан Гота

Софи Ван дер Стеген, 28 лет, разбирает коробки в подвале антикварной лавки на улице Рю де Букер. Запах ладана смешивается с пылью. Под грудой старых журналов она находит фотографию 1982 года: толпа на площади Гран-Плас, лица залиты красным светом уличных фонарей. «Лукас, посмотри — здесь твой бар «Чёрный Тюльпан»?» — кричит она в телефон. Лукас Де Витт, владелец заведения, щурится на снимок: «Отец говорил, фонари красили свекольным соком. Протест против закрытия фабрик». Вечером Софи замечает
В Брюгге Лена, студентка-реставратор, находит в старом шкафу из церкви Святой Крови ожерелье с засохшим тропическим цветком. Ее сосед Йорис, слесарь с вечно запачканными машинным маслом руками, замечает на металлической подвеске координаты — 51°13′N, 4°24′E. «Это Антверпенский порт, — бормочет он, вытирая тряпкой гравировку. — Там мой дядя грузил ящики с каучуком в 70-х». Они едут в заброшенный склад, где под ржавой лебедкой обнаруживают ящик с письмами конголезского миссионера. В одном