Ноам Имбер

В Тель-Авиве, на военной базе возле порта, 23-летний Авив Бен-Шимон каждое утро закусывает бублик с хумусом, пока проверяет карты патрулирования. Его друг, лейтенант Микаэль Рабин, ворчал: "Опять эти сводки из Газы — вчера взорвали грузовик у КПП. Нам бы дроны подключить, а не бегать с рациями". Авив, протирая пот со лба, отвечал: "Сказали — бюджет режут. Сам знаешь, как в Хайфе с топливом было". В казарме пахло маслом от разобранного автомата Калашникова, валявшегося на
Лиор, втиснувшись между ящиками с гранатами на рынке Кармель, перекрикивает шум торговцев: «Тамар, ты опять забыла закрыть счёт за воду!». Тамар, не отрываясь от эскиза старика, торгующего халвой, бросает: «Зато помню, как ты вчера разбил мамину вазу. Придётся продать эти картины». Её пальцы в синих крапинках от акварели листают папку с рисунками Тель-Авива — треснутые фасады Баухауса, кошки на мусорных баках. По вечерам Лиор моет полы в кафе на Алленби, где запах жареных баклажанов смешивается