Эмили, 23 года, бариста в захудалой кофейне на окраине Бруклина, каждое утро протирает старую эспрессо-машину, пока её соседка по квартире, Лена, кричит из душа: «Опять горячей воды нет!» За стойкой Эмили замечает Джейкоба — аспиранта-историка в очках с треснувшей дужкой, который две недели подряд заказывает капучино и роняет крошки от круассана на страницы диссертации о Викторианской эпохе. «Вы когда-нибудь видели, чтобы кто-то умирал от скуки? — бормочет он, тыкая пальцем в ноутбук с
Эмили, 27 лет, в джинсовом комбинезоне с потёртыми коленями, роется в ящике кассы кофейни «Блю Стоун». Находит гитарный медиатор, подаренный Джейкобом месяц назад. "Слушай, если я опоздаю на твой концерт, это не потому что забыла," — она протягивает находку через стойку, пахнущую корицей. Джейкоб, 29, в кожаной куртке с оторванной молнией, закатывает глаза: "Просто приходи до того, как я спою про нас. Или после." Его гитара Case оставляет царапины на барном стуле. По
Элиас, патологоанатом с татуировкой якоря на запястье, каждое утро начинал с кофе из автомата в коридоре морга. Его коллега, Роса, ворчала на пятна от формалина на халатах, пока они вскрывали тело подростка с причала Валенсии. В кармане джинсов мальчика Элиас нашел слипшиеся от воды конфеты *Mentos* и микрочип, завернутый в фольгу от жвачки. "Это не для полиции," — прошептал он, спрятав чип в коробок от сигарет *Fortuna*. Тем временем Марина, журналистка местной газеты, в съемной