В Мумбаи, под рёв переполненных автобусов и запах кардамона из уличных ларьков, Прия мчится в колледж, роняя страницы конспекта по экономике. Её подруга Амиша, в заляпанном фартуке кафе «Chai Break», ворчит на клиента, требующего «меньше сахара» в масала-чае: «Сами бы попробовали варить в 40-градусную жару». Тем временем Радха, помогая отцу на ткацком рынке, торгуется со старухой из Гоа за цену шелкового сари: «300 рупий? Да это же ручная работа, посмотрите на узор!» Вечером, на крыше
Аша, 24 года, живет с родителями Раджешем и Миной в двухкомнатной хрущевке на окраине Мумбаи. Каждое утро Мина разливает сладкий чай с имбирем в потрескавшиеся кружки, повторяя: «Рахул из соседнего дома — инженер, у него стабильная зарплата. Ты что, будешь шить сари за копейки всю жизнь?» Аша, тайком рисуя эскизы в блокноте с облезлой обложкой, бросает: «Может, мои «копейки» когда-нибудь купят тебе новую плиту». Ее младший брат Викрам, разбирая в углу старый мотоцикл, хихикает: «Сестренка, дай
Никки, в потёртой кофте с пятнами от чая, врывается в офис Заилдара на окраине Мумбаи. Она тычет пальцем в стол, заваленный бумагами из суда: «Тысячу раз говорила — эти земли отдадут под торговый центр, если мы не докажем, что бабушка оформила дарственную в 98-м». Заилдар, перебирая чётки из сандала, хмурится: «Документы искали в старом доме в Пуне — только крысы да пыль». На фоне гула моторикш за окном всплывает имя тёти Рукмини — та хранит железный сундук с метриками, но требует взамен долю в
Лачи в рваном сари цвета горчицы таскает ведра с водой из колодца за хижиной, пока ее отец, Даршан, ругается с соседом из-за границы участка. «Твои козы опять сожрали мои баклажаны!» – орет Раджеш, размахивая мотыгой. Лачи закатывает глаза, поправляет медное ведро на голове. В это время Ланг в белой рубашке и потрепанных джинсах спорит с матерью в душной комнате с пластиковыми шторами: «Я не поеду в Мумбаи, тут земля деда пропадает». За окном гудит трактор, разнося пыль по высохшим полям.