Anna Keuning

Дюко сидит на кухне с синим линолеумом, ковыряет ржавым ножом в велосипедном насосе. «Он все равно свистит, как та женщина с попугаем», — бормочет он, вытирая руки об засаленную штору в горошек. Рой, в пиджаке с оторванной пуговицей, режет картошку на табуретке, складывает кожуру в карман жилета. «Завтра дождь будет», — говорит Дюко, тыча пальцем в запотевшее окно. Рой поднимает голову: «Вчерашние облака были похожи на вареные яйца. Ты не видел, куда я положил молоток?» На полу — лужа масла от
Костас, рыбацкий сын с Санторини, вытащил сеть с водорослями и ржавым чемоданом. Внутри — паспорт на имя Марии Вандерсен, фотография 80-х: женщина в платье в горох стоит у амстердамского канала. «Опять хлам из моря?» — спросил сосед, чиня лодку. «Нет. Здесь голландская кровь пахнет», — пробормотал Костас, разглядывая обрывок письма с адресом музея «Рейкс». Через три дня он уже толкался в аэропорту Схипхол, пахнущем кофе и антисептиком. В музее Ларс, худой реставратор с пятнами акрила на руках,